Первая модница империи. Как Елизавета Петровна превратила моду в диктатуру.

Если вдруг будете прогуливаться около Михайловского замка в Санкт-Петербурге, то обратите внимание на конную статую Петра Великого. У этого памятника есть свой маленький пикантный секрет. Скульптор Франческо Растрелли изобразил Петра, грозно глядящего вдаль, верхом на его любимом коне Лизетте. Называть коней, то есть особей мужского пола, женским именем Лизетта было прихотью Петра, но навсегда останется тайной, по чьей прихоти левая передняя нога бронзовой Лизетты обута в изящную туфельку! Знатоки и любители петербургской старины утверждают, что скульптор так хитро вылепил лошадиную ногу, что с определенного ракурса можно увидеть женскую ножку, которая принадлежала не кому-нибудь, а дочери царя-реформатора Елизавете, Лизетте...

Так ли это на самом деле, установить невозможно, но вряд ли Елизавета Петровна стала бы возражать против того, чтобы ее ножку увековечили для потомства. Она считала, что у нее очень красивые ноги, но длинные женские юбки не давали возможности их продемонстрировать. Поэтому императрица очень любила устраивать маскарады, на которых появлялась в мужских костюмах, переодеваясь то французским мушкетером, то казацким гетманом, то голландским матросом.

Страсть к перевоплощению Елизавета унаследовала от отца, которого можно назвать первым дизайнером, переодевшим всю Россию. Петр Великий вынес модный приговор исконно русской традиционной одежде и втиснул разъевшиеся телеса дворянства в узкие иноземные платья. Когда Елизавета вступила на престол, о длиннополых кафтанах давно забыли, а во дворцах безраздельно господствовала французская мода.

25 апреля 1742 года начались коронационные торжества в честь восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны. Они продолжались два месяца: бесконечная череда маскарадов, фейерверков, балов, обедов и ужинов... За это время Елизавета успела надеть костюмы всех стран мира. Правда, об устройстве этого самого мира дочь Петра имела достаточно туманное представление.

Императрица до конца своих дней была уверена, что Англия расположена на материке: такая известная страна не может быть островом! «Ведь в Англию можно проехать по суше, а не плыть на корабле?» — спрашивала государыня, и придворные с ней соглашались.

Однако в вопросах моды Елизавета Петровна никогда не ошибалась - тут она задавала тон всей империи. Ее увлечение нарядами и уходом за своей красотой граничило с безумием, однако погоня за увеселениями и поиск новых наслаждений плохо сказывались на внешности. Обычно после вечернего бала государыня ужинала в два или три часа ночи и ложилась спать в семь (!) часов утра. Не удивительно, что на макияж у нее уходило полдня. По свидетельству очевидца, «ежедневно четырех, пяти часов времени и всего русского искусства едва достаточно для того, чтобы придать ее лицу желаемую обольстительность». После долгих часов, проведенных за туалетным столиком в окружении горничных, парикмахеров и портных, императрица отправлялась на очередной бал. Поэтому времени на управление страной у нее оставалось очень мало...

Известно, что после восшествия на престол Елизавета никогда не надевала одно и то же платье дважды. А теперь сделаем несложные вычисления: императрица Елизавета Петровна царствовала 20 лет и один месяц, следовательно, для ежедневного переодевания ей хватило бы 7330 платьев. Однако царица не могла ограничиться такой «малостью». Ведь на балах она обожала танцевать до упаду, и вспотев - меняла платье, что иногда приходилось делать по несколько раз в течение одного бала.

Наряды императрицы шились из самых дорогих тканей, отделанных золотым и серебряным шитьем, но «ношеные» платья безжалостно сваливались в гардеробных как ненужный хлам. В 1753 году в Москве разразился сильный пожар, и дворец, в котором находилось 4 тысячи платьев государыни, полностью сгорел. После смерти Елизаветы осталось еще 15 тысяч платьев, а так же более сотни кусков французских материй, два сундука шелковых чулок и тысячи пар туфель. Нет сомнения, что это были лучшие образцы парижской моды.

Елизавета хотела быть единственной российской модницей. Она первой скупала «импортные» товары, привозимые иностранными кораблями в Петербургский порт, а все остальные дамы имели право приобрести ненужные ей остатки. Английский дипломат лорд Гиндфорд лично отбирал ткани светлых тонов, которые особенно нравились императрице, и отправлял их в Россию. А дипломат Бехтеев, посланный в Париж для государственных переговоров, исполнил и другую важнейшую миссию: купил по заказу Елизаветы шелковые чулки нового фасона.

Однако заботясь о пышности своих нарядов, императрица не обращала ни малейшего внимания на окружающую ее обстановку. Историк Ключевский писал, что жилые помещения Ее Величества «поражали теснотой, убожеством обстановки, неряшеством: двери не затворялись, в окна дуло; вода текла по стенным обшивкам, комнаты были чрезвычайно сыры; в спальне в печи зияли огромные щели; в небольшой каморе теснилось семнадцать человек прислуги; мебелировка была так скудна, что зеркала, постели, столы и стулья по надобности перевозили из дворца во дворец, даже из Петербурга в Москву, ломали, били и в таком виде расставляли по местам. Елизавета жила и царствовала в золоченой нищете».

Но суетливая жизнь, непредсказуемые переезды, ночные бдения — всё это было не прихотью императрицы: её гнал страх. Как известно, в октябре 1741 года дочь Петра совершила государственный переворот. И в этот день состоялось самое важное переодевание в ее жизни. Елизавета надела кирасу поверх платья и, возглавив три сотни гвардейцев, двинулась свергать ненавистную правительницу Анну Леопольдовну. Всю оставшуюся жизнь она боялась, что ее тоже кто-нибудь сбросит с престола...

Императрица Елизавета была ленива: читать ей было скучно, а писать она вообще не любила, поэтому редко забивала свою прелестную головку государственными проблемами, но зато она продумывала каждую деталь, если дело касалось одежды ее придворных, к которым государыня относилась как капризная девочка к своим игрушкам.

Так, однажды государыне захотелось, чтобы гуляющие в загородных резиденциях одевались в наряды, которые гармонировали бы с цветом дворцовых стен. И разработала фасоны специальных платьев для прогулок в Петергофе и Ораниенбауме. Вот несколько строчек из длиннейшего и подробнейшего указа о том, как надо одеться в торжественные дни в Петергофе: «Иметь платье: дамам кафтаны белые тафтяные, обшлага, опушки зеленые, по борту тонкий позумент серебряный, волосы вверх гладко убраны, ленты зеленые; кавалерам: кафтаны и камзолы белые, у кафтана обшлага маленькие разрезные и воротники зеленые, кто из какой материи пожелает, с накладкою серебряного позумента около петель, чтобы кисточки серебряные, как оные прежде сего у петергофского платья бывали».

В итоге уже скоро одинаково одетые дамы и кавалеры гуляли по парку как живые манекены, становясь частью ландшафтного дизайна, которым императрица любовалась с балкона своего дворца.

Много сил и времени императрица отдавала развитию театрального костюма. Она не брезговала лично наряжать актеров в придуманные ею наряды. Весь секрет заключался в том, что спектакли при дворе тогда разыгрывали воспитанники кадетских корпусов, а женские роли играли самые красивые молодые люди. И в 1750 году случилась одна история, когда императрица собственноручно одела кадета Сухопутного шляхетского корпуса, игравшего роли девиц.

Однажды Елизавета Петровна пришла на представление трагедии Сумарокова «Синав и Трувор» и в ожидании начала пьесы прошла за кулисы. Среди пыльных декораций и суматохи императрица увидела прекрасного юношу, который безмятежно спал. Это был лучший исполнитель женских ролей, кадет Никита Бекетов, обладавший почти девичьей красотой.

Организаторы представления тут же принялись будить заснувшего актера, но Елизавета приказала опустить занавес и играть спокойную, убаюкивающую музыку, а сама присела рядом с юным красавцем и долго любовалась его пригожим лицом.

Когда Бекетов проснулся, ему объявили, что он произведен в сержанты, а через несколько дней он стал майором.

Императрица неоднократно бывала на спектаклях с участием Бекетова и сама одевала его в женские платья. А вскоре молодой фаворит, к которому счастье пришло во сне, сменил скромный форменный мундирчик на дорогие камзолы с бриллиантовыми пуговицами. Кстати, его покои теперь находились рядом со спальней императрицы.
Летом 1751 года влюбленные уединились в Петергофе. Бекетов обладал хорошим музыкальным слухом и поэтическим даром, и организовал хор мальчиков, чтобы порадовать царственную подругу песнями во славу их любви. Однако кто-то нашептал императрице, что Никита увлекается не только хоровым пением, но и хористами. Елизавета относилась к содомскому греху с отвращением, но никаких доказательств вины Бекетова не было, и донос не имел последствий.

Окончательную точку в романе императрицы и кадета поставила всесильная мода. От солнца на лице Никиты Афанасьевича однажды появились веснушки, что стало для молодого фаворита настоящей трагедией! Ведь в те времена модным был бледный, ровный, как у куклы, цвет лица. Тогда на помощь Бекетову пришел отставной фаворит Иван Шувалов, который из-за увлечения императрицы смазливым кадетом потерял своё место рядом с ней. Шувалов подарил доверчивому юноше баночку чудодейственной мази от веснушек, правда, собственного приготовления. Когда Бекетов помазал ею лицо, оно покрылось ужасными прыщами и нарывами. Елизавета так испугалась, что фаворит болен дурной болезнью, что немедленно уехала из Петергофа, запретив Никите следовать за ней. Тем не менее бывший фаворит получил имение Отрадное в Астраханской области, а спустя несколько лет был назначен Астраханским губернатором.

Бекетов проспал своё счастье при дворе, но он навсегда остался щеголем и знатоком в амурных делах: «По всей России ходили слухи о его дорогих и экстравагантных нарядах. Не менее широкой известностью пользовались любовные похождения этого редкостного красавца, щедрого кутилы и г

Перед Богом все paвны

Несмотpя нa высoту положения, вышe кoтopoгo и быть не может, императoр Никoлай II и импeратрица вели вполне простую жизнь, стараясь нe предaвaться излишествам и воспитывaя дeтeй в стрoгoсти. Они были убеждены, чтo все лишнee тольĸо pазвpащает, что этo "от лукавого". Извеcтно, что Никoлай предпoчитал щи и кaшу изысканным фpанцузским блюдaм, а вместо дopoгoгo вина мог выпить обычную рyсскyю водку. Импeратор зaпpосто купалcя в озере вмеcте с другими мужчинами, нe делая из своей особы и своего тeла чегo-тo ceкрeтного. А повeдeниe Алeĸсандры Федoрoвны во врeмя войны извеcтно многим - она заĸoнчила кyрсы сестер милoсеpдия и вместе c дочeрьми рaботaлa санитаpкой в госпиталe. Злыe языки то и делo обcуждали это: тo они говоpили, что такая прoстoта снизит aвторитет цaрсĸой семьи, то - что импeратрица ненавидит русскиx и пoмoгает нeмeцĸим cолдaтaм. Hи однa царица на Руси eщe нe была медицинсĸой сeстрой. А дeятeльность Алеĸсaндры и ее дочерей в гocпитале не прекращалаcь c рaннего утра до поздней ночи. Сохранилось множeство свидетельств, что цаpь и цаpица были необычaйно просты в обрaщении с солдaтaми, ĸрестьянами, сиротами — словом, с любым челoвекoм. Царица внушaлa свoим детям, что пepeд Богом вcе равны, и гордиться своим положением не должно.

Проклятие дома Романовых: как российская лже-царица предсказала страшный конец династии.

Более 100 лет прошло с расстрела царской семьи. В ночь на 17 июля 1918 года Николая II, его супругу, детей и слуг отвели в полуподвальное помещение частного дома в Екатеринбурге и приказали встать к стене.

Приговоренные, очевидно, даже не успели осознать, что происходит, а Александра Федоровна растерянно произнесла: «Здесь даже стульев нет». Тогда революционеры — и по совместительству исполнители страшного приговора — распорядились принести несколько стульев в полуподвал. На один из них села жена бывшего императора, а на другой Николай II усадил своего сына, цесаревича Алексея, после чего встал так, чтобы собой его загородить.
Приговор был приведен в исполнение в течение нескольких минут.

После слов коменданта Юровского о том, что все заключенные будут расстреляны, Николай II удивленно переспросил: «Что?» и инстинктивно повернулся лицом к сыну, будто бы намереваясь его защитить. Но через секунду прогремел первый выстрел, который поставил точку в жизни последнего русского императора. Началась беспорядочная стрельба, затем революционеры пустили в ход штыки. Вскоре все было кончено.

Даже в этом историки видят печальный символизм рока Романовых: ведь история династии началась с коронации Михаила Федоровича в Ипатьевском монастыре, а завершилась расстрелом царской семьи в полуподвале Доме Ипатьевых. И это лишь одно из мистических совпадений, которые связывают с проклятием Романовых. Чтобы понять, почему возникла легенда о злом роке, который преследовал знаменитую династию, перенесемся в начало XVII века, когда на российский престол взошел первый представитель дома Романовых.

1612 год. Силами народного восстания, возглавляемого Мининым и Пожарским, удалось освободить Москву от оккупации интервентами. На следующий год после изгнания поляков было решено созвать Земский собор, на котором должна была определиться дальнейшая судьба России. Государству нужен был правитель, который сможет объединить разрозненные земли под своей властью. Но кому же доверить такую ответственную миссию?

Среди основных кандидатов были не только наследники известных русских фамилий, но и представители правящих династий соседних стран. Впрочем, последних (в том числе Марину Мнишек — жену двух Лжедмитриев — и ее сына Ивана) очень быстро исключили из списка претендентов — уж слишком много проблем принесли иностранцы России за предыдущие годы.

Кандидатуру освободителя Москвы, Дмитрия Пожарского, даже не стали рассматривать. Он происходил из рода князей Стародубских, которые оказались в опале в годы опричнины. Такое пятно на истории фамилии не могли «искупить» никакие подвиги претендента на царский престол. Большинство представителей местной знати также имели серьезные недостатки в глазах избирателей — кто-то был в родстве со свергнутыми правителями, кто-то сотрудничал с властями Речи Посполитой.

Словом, методом исключения был выбран 16-летний Михаил Федорович Романов, который приходился дальним родственником Ивану Грозному. Нет, избиратели не видели большого потенциала в этом юноше, но его кандидатура была «удобной» во многих отношениях.

«Миша молод, ума небольшого, и нам поваден будет», — хитроумно заключили бояре и отдали свои голоса за неопытного Романова. Более того, Михаила Федоровича негласно рассматривали как фигуру временную — никто в его семье не отличался крепким здоровьем. Предполагалось, что он посидит на престоле, пока все не успокоится, а затем власть перейдет к следующему правителю. Никто не мог предвидеть, что это историческое решение положит начало 300-летнему правлению новой династии Романовых.

На следующий год после коронации Михаил Федорович принял первое в своей жизни серьезное политическое решение. Он приказал вернуть в Москву Марину Мнишек, которая бежала в Астрахань вместе с 3-летним сыном, опасаясь расправы. После серии допросов у польской авантюристки отобрали сына, но заверили ее, что с маленьким Иваном ничего плохого не случится. Однако вскоре выяснилось, что Михаил Федорович не планировал сдержать это обещание.

В июле 1614 года малыша принесли на Болотную площадь, где состоялась церемония публичной казни. Москвичи запомнили эту расправу, как одну из самых жестоких в истории: веревка оказалась слишком толстой и никак не могла затянуться на худенькой шее ребенка. Конец страданиям 3-летнего Ивана пришел только через несколько часов.

Когда Марине Мнишек сообщили о произошедшем, она буквально обезумела от горя. Простить такого злодеяния Михаилу Федоровичу она, разумеется, не смогла до конца жизни. И перед тем как совершить самоубийство Марина Мнишек прокляла весь род Романовых. Как гласит легенда, она произнесла такие слова:

«Вы начали свое правление со смерти невинного ребенка — смертью невинных детей вы его и завершите».

Проклятие польской преступницы долгое время не воспринимали всерьез даже сами члены царской семьи. Смерть Михаила Федоровича списали на неизвестную болезнь, гибель практически всех детей его наследника Алексея — на непредвиденные жизненные обстоятельства. Только один сын Алексея, Петр Алексеевич, дожил до зрелых лет и впервые задумался о том, что все беды династии Романовых должны иметь какое-то объяснение.

В 1715 году он познакомился со старцем, который умел предсказывать судьбу по линиям на руках человека. Петр протянул ему свои ладони, а хиромант, едва коснувшись их, выпалил: «Маленький мальчик. Повешенный. Его тень за тобой».

Последствия «черной» фамильной кармы вкусили практически все наследники дома Романовых. Многие из них умирали в младенчестве, становились жертвами коварных заговоров или погибали от рук террористов. При этом легенда о мистическом проклятии Марины Мнишек старательно вымарывалась из всех исторических документов, летописей и даже личных писем Романовых. Но сами члены царской семьи всегда помнили о ней. А Николай Александрович, которому было предписано судьбой стать последним русским императором, впервые услышал ее еще в детстве. От своего отца. Ведь Александр III был убежден, что его дети должны знать историю своего рода, какой бы трагичной и страшной она ни была.

Удар сабли японского полицейского и кровавая коронация
Будущий российский император Николай II рос впечатлительным мальчиком. Несмотря на христианское воспитание, в нем удивительным образом сочеталась религиозность и вера в мистицизм происходящего: зная о родовом проклятии, он был склонен видеть знаки судьбы повсюду, истолковывая их в положительную или отрицательную сторону.

Уже в 1891 году произошло первое серьезное происшествие, которое оказало сильное влияние на становление личности будущего царя. 23-летний Николай отправился в Японию, чтобы ознакомиться с государственным устройством потенциальной страны-союзника и наладить дипломатические отношения.

29 апреля он возвращался в Киото после посещения озера Бива и совсем не ожидал, что на его жизнь будет совершено покушение. «Выехали в джен-рикшах и повернули налево в узкую улицу с толпами по обеим сторонам, — позднее описывал он тот инцидент в своем дневнике. — В это время я получил сильный удар по правой стороне головы, над ухом. Повернулся и увидел мерзкую рожу полицейского, который второй раз на меня замахнулся саблей в обеих руках. Я только крикнул: „Что, что тебе?“… И выпрыгнул через джен-рикшу на мостовую. Увидев, что урод направляется ко мне и что никто не останавливает его, я бросился бежать по улице, придерживая рукой кровь, брызнувшую из раны. Я хотел скрыться в толпе, но не мог, потому что японцы, сами перепуганные, разбежались во все стороны… Обернувшись на ходу еще раз, я заметил Джорджи Записки Романовых

«Я ЖИВУ СВОЮ ПОСЛЕДНЮЮ ЖИЗНЬ…» Как сложилась судьба старшей дочери Марины Цветаевой.

Дочь Марины Цветаевой и Сергея Эфрона была разносторонне одарённым человеком, но её талантам так и не суждено было раскрыться в полной мере – значительную часть своей жизни Ариадна Эфрон провела в сталинских лагерях и сибирской ссылке. Переводчица, художница, искусствовед, поэтесса – она могла бы стать значительной фигурой в русской литературе, живописи и книжном деле ХХ века. Живя в эмиграции, Ариадна окончила училище прикладного искусства в Париже, а также высшую Школу Лувра по специальности «история изобразительного искусства». Но ни в литературе, ни в искусстве успеха ей добиться не удалось. При этом Ариадна Эфрон была невероятно сильная духом женщина, которая, пережив столько личных трагедий, не сломалась и не опустила руки...

«Девочка! - Царица бала!
Или схимница, - Бог весть!
- Сколько времени? - Светало.
Кто-то мне ответил: - Шесть.
Чтобы тихая в печали,
Чтобы нежная росла, -
Девочку мою встречали
Ранние колокола!»

Такими строками Марина Цветаева приветствовала рождение своей старшей дочери. Поэтесса назвала её Ариадной – именем любимой мифологической героини, о которой позже напишет трагедию. В четыре года необыкновенный ребёнок с огромными синими глазами уже научился читать, а в пять лет – писать. С шести лет Аля (как называли её в семье) начала вести дневники.

Илья Эренбург после посещения дома Цветаевой в 1918 году в голодной и холодной Москве оставил такие воспоминания: «Марина как будто нарочно развалила свою нору. Всё было накидано, покрыто пылью, табачным пеплом. Ко мне подошла маленькая, очень худенькая, бледная девочка и, прижавшись доверчиво, зашептала:

«Какие бледные платья!
Какая странная тишь!
И лилий полны объятья,
И ты без мысли глядишь».

Я похолодел от ужаса. Дочке Цветаевой – Але – было тогда 5 лет, и она декламировала стихи Блока».

И это совсем неудивительно - её раннее детство прошло в изящном обрамлении поэтической богемы, в Москве и Коктебеле, среди удивительных и творческих людей.

К примеру, крёстной Али была Елена Волошина – мать знаменитого поэта. Бескомпромиссная женщина передовых взглядов, она носила короткую стрижку и просторные одеяния – даже в день крестин она была одета в татарский кафтан собственного шитья, украшенный бисером. Священник принял её за мужчину и не хотел допускать к обряду в качестве крёстной матери. Недоразумение удалось уладить профессору Ивану Цветаеву, дедушке Ариадны. Почтенный директор Музея изящных искусств, одетый в парадный генеральский мундир, проявил немалую выдержку, убеждая служителя церкви принять крёстную, как есть.

В московском доме, который родители Ариадны купили вскоре после женитьбы, у неё была просторная детская. Куклы, серая волчья шкура на полу возле ажурной кроватки и книжки, принадлежавшие ещё бабушке, пианистке Марии Мейн. Маленькая Аля любила Шарля Перро и «Священную историю в иллюстрациях Гюстава Доре». Но центром Вселенной для нее было, конечно же, творчество матери. Внимания с её стороны всегда было мало, но всё это из-за того, думала Аля, что «Марина пишет стихи».

Их отношения - матери и дочери - с самого начала складывались больше как партнёрские; точнее, такими их складывала сама Цветаева. И всякий раз не забывала напомнить, чьей дочерью является Аля. «Моя мать очень странная, - писала 6-летняя Ариадна. - Моя мать совсем не похожа на маму. Матери всегда любуются на своего ребёнка, и вообще на детей, а Марина (именно «Марина» и «Вы» - так, по примеру отца, называла Ариадна свою маму, прим.) маленьких детей не любит... Она пишет стихи. Она терпелива, терпит всегда до крайности. Она всегда куда-то торопится. Но у неё большая душа. Нежный голос. Быстрая походка. И глаза почти всегда насмешливые...»

К 1918 году счастливое детство Ариадны обратилось нуждой и скитаниями. Шла Гражданская война, отец Али сражался в добровольческой армии где-то на юге России. Тогда ей было шесть лет, её младшей сестре Ире – чуть меньше трёх, и жили они с матерью в чердачной комнате в Москве.

В городе практически невозможно было найти продукты, дома из всей еды несколько сухарей да под столом – початый мешок картошки. Цветаева не получала паёк, хотя служила при комитете по делам национальностей. Положение было катастрофическим. Обессиленные дети, открытые любым болезням, всё время просили есть. Тогда кто-то подсказал Цветаевой, что можно на время пристроить девочек в приют в Кунцево – правда, для этого нужно выдать их за приёмных. И Цветаева отвезла туда дочерей. Такой тяжёлый выбор матери был вызван отчаянной ситуацией - голодом и холодом послереволюционных лет и полным отсутствием какой-либо материальной поддержки.

Через два месяца, проведённых в приюте, Аля заболела воспалением лёгких – при малярии и чесотке. Временами её мать была рядом, сидела у кровати и кормила сахаром, чтобы никто не видел - и даже маленькая Ирина. Температура не спадала несколько дней, и мать забрала Алю домой – был январь 1920-го. Младшую оставила в приюте, и в следующем месяце девочка умерла. Цветаева узнала об этом, стоя в какой-то голодной московской очереди, так как никто не прислал ей извещения. Из-за болезни Али она не могла отлучаться к Ирине, потом раскаивалась и винила себя в её смерти. «Старшую у тьмы выхватывая - Младшей не уберегла…», - напишет она. Но когда Аля подросла, Цветаева сказала ей, что именно ради её, Алиного спасения, она сделала этот страшный выбор, мол, в те дни он бывал и похлеще. И попросила её об этом помнить, словно можно было о таком забыть...

После окончания Гражданской войны, осенью 1920 года, Сергей Эфрон в составе своей части был эвакуирован в Галлиполи, а затем уехал в Европу. Только спустя год Марина Цветаева узнала о том, что её муж жив, и вместе с дочерью решила уехала к нему в Прагу. Жили они на пособие от чешского правительства и стипендию Эфрона (он тогда учился в Университете), а Цветаева пыталась издавать свои стихи, но безуспешно. Быт и нищета привели к тому, что в семье начался разлад. И даже родившийся в 1925 году долгожданный сын (хотя многие биографы приписывают ему отцовство Константина Родзевича, с которым у Цветаевой был роман), не спас ситуацию.

В октябре 1925 года Цветаева вместе с сыном и дочерью покидает Прагу и перебирается в Париж, по приглашению подруги и почитательницы её таланта Ольги Черновой. Через несколько месяцев Сергей Эфрон тоже перебрался в Париж, и здесь, в столице Франции, семья Цветаевой и Эфрона проведёт долгие 12 лет…

Аля довольно рано стала помогать матери не только по хозяйству, но и в поиске денег: где-то убирала, кому-то прислуживала, вязала шапочки на продажу. В Париже изучала оформление книги, гравюру и литографию в училище прикладного искусства, училась в высшей школе Лувра. Писала стихи, пробовала издавать их в русскоязычных французских журналах, переводила Маяковского... Ещё когда ей было 11 лет, мать записала: «Сплошные вёдра и тряпки, где уж тут развиваться. Мне её жаль, потому что она такая благородная и никогда не ропщет, но к 20 годам с такой жизнью она может люто озлобиться». Дома Аля чувствовала, что нужна только в качестве няньки для брата. Однажды даже бросила матери: «Ты думала, я служить буду только вам?!» И ушла из семьи – устроилась помощницей к зубному врачу. Но в итоге денег он не заплатил – пришлось возвращаться домой. Решила свести с жизнью счёты, даже оставила предсмертным записку. Открыла газовую духовку на кухне, пока дома никого не было, но не вышло – отец вернулся раньше времени.

Сергей Эфрон давно советовал дочери возвращаться в Советский Союз, так как и сам хотел этого: за границей жизнь не клеилась, и тоска разъедала душу. Но против возвращения была Цветаева – она считала, что возвращаться просто некуда и незачем. Страны, которую они любили, больше нет, а «то, что есть, любить невозможно».

Аля вернулась из эмиграции первой – в марте 1937 года. И ей очень понравилась обновлённая Москва. К тому же в то время она встретила Самуила Гуревича, ставшего её гражданским мужем. Он на восемь лет был старше Ариадны, и как она, вырос за пределами России. Детство его прошло в Америке, куда задолго до Октября 1917-го эмигрировал его отец — профессиональный революционер.

Поначалу всё складывалось хорошо: Аля поселилась у сестры отца, Елизаветы Эфрон, стала рисовать и переводить для московского журнала на французском языке. Вскоре в Москве появился отец, а за ним - и мать. Но спокойная жизнь закончилась в 1939-м, когда поздним вечером 27 августа Ариадна Эфрон была арестована. В ходе жестоких пыток она была вынуждена дать показания против отца - его арестовали через пару месяцев, обвинив в антисоветской деятельности и шпионаже. Как говорила Ариадна в письмах: «все дела были плохо скроены, но очень прочно сшиты», и всё же, она держалась 20 дней. Не всякий мужчина выдержит и недели таких испытаний (Алю без одежды ставили на весь день в холодном карцере, где не было возможности присесть, вызывали на допросы в ночь, держа до самого утра, не давая таким образом спать, а спать в камере запрещалось, били резиновой дубинкой, всячески издевались). А когда она отошла от пыток, то отказалась от своих показаний. Но это уже не спасло ни отца, ни её саму. Ариадна была осуждена по статье «шпионаж» и приговорена к 8-ми годам исправительно-трудовых лагерей.

«Хотя я и в тюрьме, но я счастлива, что вернулась в Россию, что у меня есть Муля! Только очень жаль, что у меня нет от него ребёнка...», — говорила Аля. Переписка с любимым помогла ей тогда выжить, ведь вестей от матери, которая вместе с сыном сбежала из Москвы в Голицын, поначалу не было.

В лагере Аля работала мотористкой, чиня солдатские шинели, потом - на изготовлении зубного порошка. Видоизменённая, тяжёлая, но жизнь её продолжалась. Как рассказывали те, кто был с ней в те времена, она никогда не падала духом и старалась поддерживать своих подруг по беде, хотя сама нуждалась в поддержке не меньше. «Мне стыдно признаться в своей слабости, но я так устала, хотя никому этого не говорю и не показываю», - писала она мужу. А он в отв

— Царица обязана ввести дресс-код!

Срочно переодеваем Предвестников в более современную одежду и любуемся результатом 🥵

Чернение зубов, непотребный внешний вид и дубовые гробы. Что ещё искоренял Пётр I.

Оглядываясь на российское законодательство XVII - XVIII веков, можно заметить, насколько отличаются нравы и обычаи тех времён от нынешних. Если мемуары и воспоминания современников той эпохи несут эмоциональный оттенок и не всегда отражают реальность, то сухие буквы закона описывают действительность самым верным образом. Взять хотя бы Петра Первого! Этот царь-реформатор был горазд на запреты и нововведения. Внешний вид граждан, брак, ковыряние в носу, чернение зубов и даже смерть — чего только не касались знаменитые петровские указы! Некоторые из них могут показаться рациональными, но большинство — странными, и смысл их не всегда бывает понятен современному человеку.

Так, например, вышло с запретом Петра на чернение женщинами зубов. Этот запрет будоражит фантазию и вызывает массу толкований, среди которых лидирует следующее. Дескать, русские женщины переняли обычай чернить свои зубы у татарок, которые, в свою очередь, вдохновлялись китайскими барышнями, а те — японскими. На самом же деле татарское влияние здесь ни при чём, всё дело — в некотором прогрессе в области химии, а также в стремлении русских женщин выглядеть модно и современно.

Но поначалу всё же в моде были белые зубы. В середине XVII столетия для отбеливания зубов начали применять меркуриальные примочки — пасты на основе соединений ртути. И это действительно помогало - зубы становились белоснежными за 2-3 использования такой пасты. Правда, через полгода - год вся эта красота облезала вместе с эмалью, оставляя грязно-серые, а при условии усердного применения - и чёрные зубы. Поэтому, чтобы разница между повреждёнными и здоровыми зубами не бросалась в глаза, стали чернить и те, и другие.

Однако чернение зубов - более древняя практика. Согласно этнографическим данным, на Руси обычай у женщин чернить зубы был известен, по меньшей мере, со времён царя Алексея Михайловича (при этом известно о существовании подобной моды и в Западной Европе XVI-XVII в.). Среди зажиточных слоёв населения (дворян, купцов и богатых крестьян) данная мода продержалась до конца XVIII — начала XIX веков.

Согласно другому толкованию, чёрные зубы вошли в моду, поскольку являлись косвенным показателем достатка: известно, что частое употребление в пищу сахара может спровоцировать развитие кариеса, являющегося причиной почернения зубов; сахар же на Руси был весьма дорогим продуктом, позволить себе его могли только обеспеченные люди, поэтому чёрные зубы как бы символизировали достаток их обладателя. Так чернение зубов специальными средствами вошло в моду. Именно с этим косметическим варварством и боролся Пётр I, издав соответствующий указ, в котором предписывалось отбеливать зубы не ртутью, а мелом, а чернение зубов - «искоренить».

Другой указ Петра I касался обуви. Так, в сентябре 1715 года жителям Санкт-Петербурга запретили подбивать сапоги и башмаки металлическими гвоздями и скобами. На первый взгляд распоряжение Петра может показаться странным — кому какое дело, чем подбивают сапоги? Оказалось, что дело есть лично самому Петру, который желал таким образом оптимизировать расходы по благоустройству новой столицы. Дело в том, что улицы Петербурга тогда были вымощены деревянными плахами, и экономный царь решил, что металлические набойки на обуви горожан ведут к преждевременному износу мостовых. Однако, странно то, что этот запрет почему-то не дополнялся запретом ездить по Санкт-Петербургу на подкованных лошадях, а также использовать тележные колёса с металлическим ободом. А ведь подобные приспособления разбивали деревянные мостовые гораздо эффективнее, чем каблуки людей.

Если спросить, какой из запретов Петра является наиболее известным и в своё время вызвавшим наибольшее отторжение и неприятие у населения, то с большой вероятностью многие назовут запрет на ношение бород «благородным сословием». Однако в реальности к жизни с бритым лицом мужская часть зажиточного населения достаточно быстро привыкла. Зато долго не могли привыкнуть к другому — к похоронам в неподобающих декорациях. Вернее, к погребению. Ведь испокон веков покойных на Руси хоронили в колодах-долблёнках, и преимущественно - в дубовых. Что, кстати, отражено в известном выражении «дать дуба». И всё бы ничего, но с определённого момента это показалось экономному царю слишком расточительным...

На дубовую колоду уходило слишком много древесины. Причём, древесины не простой, а очень ценной — из дуба делали корпуса кораблей. А флот, как известно, был важным пунктом в реформах царя. И потому в 1723 году был издан указ «О неделании дубовых гробов». «Того ради из Синода во все епархии послать подтвердительные указы, - говорилось в нём, - дабы священники нигде и никого в дубовых колодах не погребали, гробы же делать токмо из сосновых, еловых и берёзовых досок».

О том, как исполняли этот указ, лучше прочих рассказывает Владимир Даль, 200 с лишним лет спустя написавший в своём Словаре: «Народ наш, особо на севере и востоке, любит доныне долбленые гробы из колоды (запрещённые)».

Ещё один указ Петра хоть и относится к той же печальной сфере, но носит забавное название: «Указ о вытье». Датируют его 1715 годом и связывают со смертью жены старшего брата Петра, царя Фёдора Алексеевича. Вот как об этом пишет историк XVIII столетия Иван Голиков: «Между тем, 24 декабря скончалась супруга брата Его Величества, Царя Феодора Алексеевича, Царица Мария Матвеевна... Монарх, желая истребить непристойный и суеверный обычай выть на похоронах, приговаривать и рваться над умершими, наистрожайше указал, чтоб никто как над сею Царицею, так и над всеми прочими не издавал такого непристойного вопля».

Правда, текста соответствующего указа до сих пор не найдено. По этой причине многие сомневаются в том, что Пётр вообще запретил старинный русский обычай «выть» на похоронах. Тем не менее, как говорится, дыма без огня не бывает. Вот что пишет ганноверский резидент при русском дворе Фридрих Вебер: «В подобных случаях у русских искони в обыкновении были громкие рыдания, плач и разные причитания, которые часто казались мне настолько искренними, настолько же и притворными; но царь решительно хочет вывести этот обычай, и на упомянутых похоронах строго приказано было, чтобы никто громко не плакал и не причитывал». Видимо, кроме официальных запретов, зафиксированных документально, были ещё и устные распоряжения государя, которые дошли до нас лишь в воспоминаниях современников царя.

А вот к употреблению водки и других спиртных напитков Пётр I подходил со всей серьёзностью. В указе 1718 года «О достоинстве гостевом на ассамблеях быть имеющем» дотошно прописывались, как следует себя вести в подпитии и что делать с гостями на разных стадиях опьянения. Тех, например, кто на стуле не мог усидеть, надлежало складывать в сторонке, чтобы не мешали танцующим, отсортировав женщин от мужчин, «иначе при пробуждении конфуза не оберёшься». Лежащим водку подавать запрещалось, даже если просили, чтобы избежать риска захлебнуться.

Кстати, о том, в каком виде необходимо гостям являться на ассамблеи, было указано с особой точностью. «На ассамблеях быть обряженным вельми, но без лишнего перебору, окромя дам прелестных. Последним дозволяется умеренно косметикою образ свой обольстительно украсить. Особливо грацией, веселием и добротой от грубых кавалеров отличительными быть». Кроме того, перед появлением в многолюдье гостю надлежало: «мыту (мыться) старательно воды не жалеючи, без пропускания иных мест. Опосля цветошной водой обрызгану, дабы дамы морды не воротили от вони конской и пороховой; бриту (бриться) с тщанием, дабы нежностям дамским щетиною мерзкою урону не нанести; являться голодному наполовину и пьяному самую малость. До тово, зелье пить не сивушное и яства жрать без чесночново, луковово и другова каково гадково выдоха. ... Яства употреблять умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствий танцам не чинить. Зелье же пить вволю, доколе ноги держут. Кады откажут - пить сидя...»

Парадокс правления Петра I заключался в том, что издаваемые им указы и распоряжения зачастую противоречили друг другу. Одно постановление царя гласило: «Не гнать мужиков из питейных домов, покудова до креста нательного не упьются», при этом он учредил награждать чрезмерно употребляющих алкоголь лиц чугунной медалью на цепи - «За пьянство». Это был уникальный в своём роде отличительный знак - вес медали с цепью и кольцом составлял около 8 кг. Надёжное крепление на шее не позволяло самовольно избавиться от такой «награды», а человек, попавшийся неоднократно полиции в «безобразном усердном пьянстве», должен был носить эту медаль около недели.

Петру приписывается и указ о моряках, сходящих на берег в заграничном вояже и злоупотребляющих спиртным. Согласно указу матросам за границей запрещалось «вусмерть упиваться, дабы не позорить честь флота и государства». Однако моряк, упившийся до состояния беспамятства, мог избежать наказания, если был найден лежащим головой к причалу. Считалось, что пьянчужка всё-таки стремился попасть на корабль, но не сумел дойти.

Много новшеств Пётр I привнёс и в область брака и брачных отношений.
«Обещал жениться – значит, должен жениться. А если не обещал – ходи себе холостым» - таков был закон во времена Петра. А в 1722 году государь своим указом обязал Сенат и Синод запретить договорные и принудительные браки. Документ активно критиковался знатью, ведь указ касался и крепостных крестьян. Но император был непреклонен: он подтвердил свою волю ещё раз – в 1724 году. Петровским указом было запрещено женить молодых без их согласия. И запрет этот касался не только людей вольных - документ обязывал господ выдавать своим крепостным клятвенные письменные свидетельства о том, что они не станут неволить их к браку. Впрочем, закон соблюдался далеко не всегда.

Указ этот запрещал родителям принуждать своих детей к браку под страхом «тяжкого наказания». Перед венчанием близкие молодых должны были поклясться, что они не принуждают детей. Разрешалось также расторжение помолвки, если жених

Египетская царица Клеопатра с точки зрения французского художника XIV века.

«Я благодарю вас, господа, но я остаюсь с царём!» Почему придворный медик Евгений Боткин выбрал смерть.

В 1917 году жителям Тобольска необычайно повезло - в их городе появился столичный врач - не только наилучшего образования и воспитания, но и всегда, в любую минуту готовый прийти больным на помощь, к тому же безвозмездно. Тобольчане посылали за доктором сани, конные упряжки, а то и полный выезд: шутка ли, ведь это был доктор Боткин, личный врач самого императора и его семьи! Бывало, правда, что у больных не находилось транспорта, тогда доктор в старенькой генеральской шинели со споротыми знаками отличия отправлялся на выезд сам и всё-таки оказывался у постели страждущего.

Лечил он лучше местных врачей, а платы за лечение не брал. Но сердобольные крестьянки совали ему то туесок с яичками, то пласт сала, то мешок кедровых орехов или бочонок мёда. И с этими подарками доктор возвращался в губернаторский дом, где новая власть дер­жала под стражей семью отрёкшегося от престола государя. Двое детей доктора тоже томились в заключении и были такие же бледные и прозрачные, как четыре великие княжны и цесаревич Алексей...

«А как же Ваши дети?» - не сдерживая слёз, спросила императрица Александра Фёдоровна доктора Боткина, когда он собрался отправиться за императорской семьёй дальше - из Тобольска в Екатеринбург. На что Боткин ответил: на первом месте для него всегда стоят интересы Их Величеств. Несколько месяцев назад, в Александровском дворце, государыня также была тронута, когда доктор, не промедлив секунды, ответил согласием уехать с императорской семьёй за границу, если такое случится.
Сейчас доктор Боткин не только навсегда расставался со своими детьми – ему не разрешили даже проститься с ними перед отъездом. По приказу комиссара Яковлева доктор был арестован и переведён из дома Корнилова в «Дом свободы», а его дети, Татьяна и Глеб, не имели права прийти к нему туда. Когда они виделись в последний раз, их отец, словно предчувствуя будущее, сказал им:
«В этот час я должен быть с Их Величествами, - потом остановился и, с видимым усилием подавляя чувства, продолжил: – может быть, мы больше никогда не увидимся… Да благословит вас Бог, дети мои!»

Несмотря на то, что династия Боткиных верой и правдой служила двум российским императорам (Александру II и Александру III), Евгений Боткин получил должность лейб-медика (придворного медика) не из-за достижений своих именитых предков (его отцом был знаменитый доктор Сергей Петрович Боткин, в честь которого названа одна из центральных больниц в Москве). Когда в 1907 году место главного врача императорской семьи освободилось, императрица Александра Фёдоровна сказала, что хочет видеть в этом качестве именно Боткина. А когда ей сказали, что в Петербурге есть два медика с такой фамилией, то она добавила: «Того, что был на войне».

Евгений Боткин отправился на русско-японскую войну добровольцем. К тому моменту он достиг больших успехов во врачебной карьере, был женат, имел четверых детей. Но говорил, что не мог бы пережить войну, сидя в Петербурге - так нужно было ему ощущать причастность к беде России. К тому же за свою жизнь он не боялся: был уверен, что его не убьют, «если Бог того не пожелает».

В годы войны Боткин координировал работу медицинских частей при российской армии. Должность эта была административная, но Боткин, несмотря ни на что, предпочитал большую часть времени проводить на передовой и не боялся в случае чего исполнять роль ротного фельдшера, помогая солдатам прямо на поле боя. Известен такой случай, когда в одном из полевых лазаретов Боткин оказал помощь раненому ротному фельдшеру, взял его медицинскую сумку и вместо него отправился на передовую.
«Я удручаюсь всё более и более ходом нашей войны, и не потому, что мы столько проигрываем и столько теряем, а потому что целая масса наших бед есть только результат отсутствия у людей духовности, чувства долга, что мелкие расчеты становятся выше понятий об Отчизне, выше Бога», — писал Боткин.

За свою самоотверженность он был награждён офицерскими боевыми орденами, а после окончания войны написал книгу «Свет и тени Русско-японской войны». Эта книга и привела Боткина к должности лейб-медика императорской семьи. После её прочтения Александра Фёдоровна никого, кроме него, в качестве императорского врача и видеть не хотела.

Императрица выбрала Евгения Боткина ещё по одной причине — болезнь цесаревича Алексея. Как врач Боткин изучал иммунологию, а также свойства крови. Следить за здоровьем маленького цесаревича, больного гемофилией, стало одной из главных его обязанностей при императорском дворе.

Теперь семья доктора переехала в Царское Село, поступила на казённое обеспечение, могла участвовать в дворцовых мероприятиях, но у возможности занимать такую высокую должность была и обратная сторона. Теперь доктор Боткин должен был постоянно находиться рядом с императорской семьёй, работать без выходных и отпусков. Жена Боткина, увлёкшись молодым революционером на 20 лет её моложе, оставила Евгения Сергеевича с разбитым сердцем. Боткина спасала только любовь и поддержка со стороны его детей, а также то, что со временем и императорская семья стала ему не чужой. Боткин относился к своим августейшим пациентам с искренней любовью и вниманием, он мог ночами не отходить от постели больного цесаревича. На что юный Алексей впоследствии напишет ему в письме: «Я Вас люблю всем своим маленьким сердцем».

Младшие дети врача — Глеб и Татьяна — быстро подружились с цесаревичем и великими княжнами. Мария и Анастасия играли с Глебом в разные игры, а Татьяна Николаевна собственноручно связала голубую шапочку для тёзки, когда ту остригли после брюшного тифа. Каждый день в пять часов Евгений Сергеевич слушал сердце у императрицы и всякий раз просил своих детей помочь ему вымыть руки из чашки, которую великие княжны называли «простоквашницей». Однажды, когда детей не было, Боткин попросил Анастасию позвать лакея. Та отказалась и помогла ему вымыть руки сама, сказав: «Если это ваши дети могут делать, то отчего я не могу?»

Так, верой и правдой служил доктор Боткин семье императора все 10 лет, став не просто преданным слугой, но и близким другом, не мыслившим своей жизни без царской семьи.

«Боткин был известен своей сдержанностью. Никому из свиты не удалось узнать от него, чем больна государыня и какому лечению следуют царица и наследник. Он был, безусловно, преданный их величествам слуга», — так говорил о Боткине генерал Мосолов, начальник канцелярии Министерства императорского двора. Говоря, что любит Их Высочеств не меньше, чем своих детей, Евгений Боткин доказывал это на деле. Когда весной 1917 года его дочь Татьяна была больна ревматизмом и лежала в постели, он почти не бывал дома, проводя дни и ночи у больных детей царя, заразившихся корью от маленького кадета, приезжавшего из Петрограда в гости к цесаревичу. Боткин тяжело переносил и каждое обострение болезни наследника, к которому он искренне привязался за эти годы. В письмах из Спалы, где Алексей в 1912 году перенёс очередное тяжёлое обострение болезни, Боткин писал: «12 октября. Я не в силах передать вам, что я переживаю… Я ничего не в состоянии делать, кроме как ходить около него… Ни о чём не в состоянии думать, кроме как о нём, о его родителях…»

Известно, что Боткин резко отрицательно относился к личности Распутина и даже отказался принять его больного у себя дома (но сам съездил к нему оказать помощь). Дочь доктора, Татьяна Боткина, считала, что улучшение здоровья наследника при посещении «старца» наступало как раз тогда, когда Евгений Сергеевич уже провёл лечебные мероприятия, укрепившие здоровье мальчика, а Распутин приписывал этот результат себе.

Когда после отречения Николая II от престола его семья была арестована и заключена под домашний арест в Александровском дворце Царского Села, а многочисленная прислуга разбежалась, то из всего штата придворных врачей остались только двое: Е. Боткин и В.Деревенко. Можно сказать, что Боткин не мыслил себе жизни без царской семьи. На вопрос императрицы, «согласен ли он, в случае отъезда Их Величеств за границу, ехать тоже, он ответил утвердительно».

Воспитатель цесаревича Алексея Пьер Жильяр в своих мемуарах пишет: «Число тех немногих людей, которых оставили при заключённых, быстро уменьшалось. По счастью, при них оставался доктор Боткин, преданность которого была изумительна. В эти мучительные дни присутствие доктора Боткина служило большой поддержкой для узников; он окружил их своей заботой, служил посредником между ними и комиссарами и приложил все усилия, чтобы защитить их от грубости стражи».

Когда Боткин отправился в ссылку вместе с Романовыми, его дети, Глеб и Татьяна, последовали за ним. Но доехали они только до Тобольска: в Екатеринбург их не пустили (впоследствии им удалось эмигрировать). А вот сам Боткин не секунды не сомневался: его место рядом с царской семьёй. Совместное пребывание в столь необычных экстремальных условиях ещё более сблизило Боткина с членами царской семьи. Доктор занимался с наследником русским чтением, а великим княжнам преподавал биологию. В ссылке Боткин взял на себя роль посредника: просил пускать к семье императора священника, добился для них полуторачасовых прогулок, а когда от больного цесаревича Алексея отлучили его наставника Пьера Жильяра, писал в Екатеринбургский исполнительный комитет с просьбой его вернуть: «Мальчик так невыразимо страдает, что никто из ближайших родных его, не говоря уже о хронически больной сердцем матери его, не жалеющей себя для него, не в силах долго выдержать ухода за ним. Моих угасающих сил тоже не хватает…»

И действительно, в то время здоровье самого Евгения Сергеевича уже было подорвано. К болезни почек прибавилось послетифозное осложнение на сердце. Кроме того, тяжёлым камнем лежала на его душе семейная трагедия – гибель старшего сына Дмитрия на фронте Первой мировой войны. Тяготился он и разлукой с другими детьми. Но всё-таки в эти страшные для всей России дни Боткин находил в себе силы укреплять других – потому он и остался в Ипатьевском доме, зная

Дикая нравом, жестокая душой. Какой была вторая жена Ивана Грозного, черкесская княжна Кученей.

Вот уже более 60-ти лет в центре Нальчика стоит памятник - на гранитном пьедестале с надписью «Навеки с Россией» возвышается женская фигура в национальных одеждах, сжимающая в руке свиток. Договор о вечном союзе с Россией. Это героиня былин адыгов, дочь кабардинского князя Темрюка Идарова, носившая имя Гуэщеней (Кученей), что переводится с кабардинского как — «глаза княжны». Однако вошла в историю эта женщина под именем Марии, второй жены Ивана Грозного и «проводницы интересов» кавказской дипломатии в России.

В августе 1560 года царя Ивана IV постигла тяжёлая утрата: не доживши и до тридцати лет, умерла его горячо любимая жена Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева. Безутешный царь обвинил в её гибели бояр и ближних советников, и теперь уже доказано, что не без оснований. От испуга те стали усердно советовать царю немедленно вступить в новый брак. Бояр поддержал и митрополит Макарий: «…для хрестиянские надежи женился ранее, а себе бы нужи не наводил». И государевы послы разъехались по городам и весям – искать царскую невесту.

Из практических соображений местных претенденток отвергли сразу: родня царской жены тут же начинает возвышаться при дворе, а кому нужны влиятельные конкуренты? К тому же по политическим соображениям, с помощью династического брака можно было обезопасить рубежи Московского царства и уменьшить угрозу войны.

Поначалу решили искать невесту в Польше, но у тамошнего короля Сигизмунда II Августа, последнего мужчины — представителя династии Ягеллонов, были другие планы относительно замужества своей сестры Екатерины Ягеллонки. А когда он и вовсе попросил за неё Псков, Смоленск и Новгород, разгневанный Иван Грозный написал в ответ послание: мол, он уже приказал вырыть в земле яму, куда положат голову Сигизмунда после того, как её отрубят.

Решено было искать невесту в Швеции, Англии, Литве, вот только за Грозного царя никто своих сестёр-дочерей отдавать не торопился.

И тогда Иван IV обратил свои взоры на Кавказ - почему бы не выбрать одну из черкесских принцесс? Тем более, что он давно был наслышан о невиданной красоте младшей дочери кабардинского князя Темрюка, подходящей по возрасту. Звали её Кученей.

Сказано — сделано. Царь тут же вызвал к себе князя Афанасия Ивановича Вяземского и сказал ему:
— Добудь мне красавицу!
— Как добыть? Силой?
— А хоть бы и силой.
— Ну нет, государь, — ответил Вяземский. — Это даже тебе не удастся. Коли обидишь князя Темрюка, не миновать нам войны. А сам знаешь, что вся наша рать в Ливонии, на польской границе стоит, да против татар. Нельзя нам сейчас воевать ещё и с черкесами.
— А коли так, — настоял на своём Иван Васильевич, — сделай, чтобы я увидел эту княжну. Придётся по нраву — женюсь на ней.

Князю Темрюку незамедлительно передали пожелание русского царя. От имени государя послы пригласили его прибыть в Москву вместе с красавицей дочерью. На что князь Темрюк не только не воспротивился, а напротив, тут же дал своё согласие. Дело в том, что в середине ХVI века Кабарда состояла из ряда обособленных феодальных княжеств, и союз с Русским государством казался Темрюку взаимовыгодным и своевременным: женитьба дочери и русского царя усилило бы Темрюка Идаровича по сравнению с другими кабардинскими князьями. Так, уже вскоре молодая княжна Кученей вместе со старшим братом Салтанкулом отправилась в Москву.

В Белокаменной дочь князя Темрюка поселили неподалеку от Кремля и уже на следующий день пригласили в царский дворец на смотрины, которые прошли успешно: царю Ивану Васильевичу потенциальная невеста очень понравилась. «Под чёрными изогнутыми бровями сияли огромные тёмные очи с длинными ресницами, на щеках играл румянец, губы алели, точно спелые вишни. К тому же девушка была совсем юна, не больше шестнадцати лет, очень скромна и застенчива», - примерно такой увидел Иван Грозный черкесскую княжну, по мнению историка Л. Е. Морозовой. А основано оно на описаниях внешности княжны Кученей, которые оставили современники царя. Смуглокожая, темноволосая и черноглазая красавица, «на которую царь смотрел и сразу полюбил».

Так Кученей стала невестой московского царя, однако свадьбу пришлось на некоторое время отложить: княжна совсем не говорила по-русски и не была крещена. Она выросла среди приволья гор и умела разве что лихо скакать на коне и отлично владеть оружием. Поэтому необходимо было научить её манерам и правилам царского двора.

В июле 1561 года княжна Кученей приняла православие. Крестил её митрополит Московский и всея Руси Макарий, а имя ей дали Мария — в честь святой Марии Магдалины, день которой по церковному календарю отмечался в этот день. По древнему обычаю Иван Васильевич преподнёс в день крещения будущей жене золотой крест-складень, а царевичи Иван и Фёдор вручили ей кресты, украшенные бриллиантами и жемчугом.

Бракосочетание состоялось 21 августа 1561 года - в этот день с утра раздался оглушительный перезвон всех колоколов московских церквей и соборов. Шум стоял такой, что, как пишет Н. М. Карамзин, «люди в разговоре не могли слышать друг друга». Перед венчанием в Успенском соборе царь преподнёс кабардинской красавице свой свадебный подарок — золотое блюдо, декорированное чернью, на котором лежал её свадебный головной убор. Изготовленное из трёхкилограммового куска золота свадебное блюдо Марии Темрюковны считается одним из шедевров, сделанных русскими мастерами золотого дела, и сегодня является одним из самых ценных экспонатов Оружейной палаты Кремля.

Свадебные торжества были шумными и пышными. Правда, уже тогда, как заметили многие, Марию Темрюковну словно подменили - сразу после венчания «она и тоном своим, и манерами дала всем понять, что теперь она царица, и никто, кроме её мужа, не смеет становиться на одну ступеньку с нею». Как рассказывали, сам князь Темрюк, хорошо знакомый с жёстким нравом дочери, простодушно и весьма недипломатично пошутил: «Глядите, чтобы она ему шею не свернула!»

На самом деле новая царица оказалась прямой противоположностью мудрой, добродетельной и благочестивой Анастасии Романовны. Выросшая среди Кавказских гор и привыкшая к каждодневным опасностям, она жаждала бурной жизни. Тихое же дворцовое существование её совсем не устраивало. Более того, как оказалось, у Ивана Васильевича и Марии Темрюковны имелось сходство характеров и манер поведения. Многие увеселения и развлечения царя она с удовольствием разделяла. Они вместе ездили охотиться, и Мария быстро постигла главное правило охотника — не жалеть добычу, хладнокровно стрелять и поражать.

Кроме того, Мария Темрюковна сумела поставить себя так, что венценосный супруг исполнял почти все её прихоти. Жена мастерски умела настраивать царя против других, подталкивала его к жестоким публичным расправам, за которыми потом сама с удовольствием наблюдала с высоты кремлёвских стен.

«Мария с восторгом разделяла все досуги мужа, - пишет по этому поводу историк В. Н. Балязин. - Она с наслаждением наблюдала за медвежьими потехами, с горящими глазами смотрела на то, как ломали на колесе руки и ноги одним казнённым, как других сажали на кол, а третьих заживо варили в кипятке». Казалось бы, привычные уже ко многому придворные лишь в страхе поёживались, слыша звонкий весёлый смех юной царицы, от встречи с которой никто уже и не ждал ничего хорошего.

Понятно, что бояре невзлюбили новую царицу. Некоторые из них, наиболее смелые, даже говорили царю, что не пристало московской царице присутствовать на забавах и ездить на охоту. А когда терем царицы превратился в вертеп разврата, старые бояре, пытаясь вразумить государя, напоминали ему о приличиях и о благоразумии, к которым его обязывал и высокий чин, и благородство крови. Заканчивалось для них это, как правило, плохо. Иван Грозный порицателей поведения своей новой жены не щадил: все они обвинялись в «злом умысле» и заканчивали жизнь кто в ссылке, а кто и на плахе. Иван Васильевич, словно ослеплённый, ничего не видел и знать не хотел.
«Иван восторгался новой женой: он находил в ней своё подобие, что такой и должна быть истинная царица. Он видел в безжалостности Марии Темрюковны ясное доказательство её высокого происхождения, ибо, по его представлениям, люди царской крови должны были презирать всех, кто был ниже их по “породе”», - пишет В. Н. Балязин.

Другой писатель и драматург Э. С. Радзинский охарактеризовал Марию Темрюковну и период начала перемен в Русском царстве так: «Чёрная женщина — с чёрными волосами, с глазами, словно горящие угли, дикая нравом, жестокая душой… Восточная красота, тёмная чувственность и бешеная вспыльчивость… Во дворец пришла Азия. Восточная деспотия, насилие — азиатское проклятие России… «Пресветлый в православии», как называл Курбский молодого Ивана, навсегда исчез».

Мария Темрюковна искренне одобряла все действия царя, какими бы жестокими, а порой даже дикими они ни были. Дело в том, что Мария стала женой Ивана Грозного именно в ту пору, когда интриги бояр усилились, а некоторые из них и вовсе предали его и перешли на сторону многочисленных противников. В результате царь страдал от подозрительности, а также от страшных приступов неизбежных в таких случаях тоски и уныния. Вполне вероятно, что Мария Темрюковна приходила на помощь мужу доступными ей средствами и разгоняла его тоску. Хорошо известно, что царь с царицей часто вместе ездили на богомолье в отдалённые храмы и монастыри. Но самое главное, как считают многие историки, именно Мария Темрюковна подала царю совет держать возле себя отряд верных телохранителей, что способствовало появлению опричнины. Однако другие - с сомнением относятся к этим измышлениям, полагая, что царская супруга не могла настолько разбираться в основах управления государством. Хотя в годы брака Ивана Васильевича и черкешенки на Руси и вправду участились репрессии и жестокие расправы.

Как бы близка и единодушна ни была с ним Мария Темрюковна, вскоре Иван Грозный пожалел о своём выборе. Как утверждает французский биограф царя Анри Труайя, «уже на следующий год он начинает жалеть о

Дантисты их величеств. Кто и как лечил зубы царственным особам.

«Ежели у кого слабые дёсна и кровоточащие зубья, что шатаются, зловонное дыхание и другие зубные хвори, то смешайте растёртый в порошок рог убиенного оленя с вином, и покройте смесью больное место, дабы прекратить страдания болящего».

Примерно так звучали рекомендации от зубной боли, созданные и записанные Евпраксией, внучкой Владимира Мономаха, князя киевского. Мстиславна или Добродея, как её называли, ещё до замужества, живя в Киеве, интересовалась медициной и освоила приёмы лечения разных болезней травами. Она осталась в истории не только как жена византийского императора Иоанна II Комнина, но и как первая известная знахарка, создавшая первый трактат по медицине (написанный женщиной). Он назывался «Мази» и включал в себя множество рецептов и рекомендаций, в том числе и в зубоврачевании. Неизвестно, помогали ли они избавиться от хворей, но выбора у больных было мало: или тереть в порошок рог убиенного оленя, или мучиться от зубной боли. Конечно, можно было пойти к «зубоволоку» (так называли целителя, специализировавшегося на лечении зубных болезней), но сделать это отваживались далеко не все.

Вообще же, практическая стоматология существует, наверное, столько же, сколько и сам человек: недавние археологические открытия показывают, что человечество начало лечить зубы 14 тысячелетий назад. Первая известная в мире пломба была поставлена в эпоху верхнего палеолита. Так же известно, что большинство древних племён использовало травы и корни растений для снятия зубной боли. Пройдёт не одно тысячелетие, и люди научатся делать зубные протезы, вставлять людям зубы животных, создадут первые стоматологические инструменты, а знатные пациенты даже позволят себе украшать свои зубы драгоценными камнями. Кстати говоря, обеспеченные люди, пользующиеся услугами лучших дантистов, не всегда могли блеснуть ослепительной улыбкой - такие зубные проблемы как кариес, зубная боль и шатающиеся зубы не обходили стороной ни богатых, ни бедных.

Известно, что в Древнем Египте были люди, которые специально занимались лечением зубов, в том числе – царских. Как ни странно, это были, похоже, не жрецы, а инженеры. Один из известных царских дантистов, например, был заодно архитектором. Умели стоматологи Древнего Египта немногое – ставить пломбу, вырывать зубы и устанавливать посмертный (чтобы перед Богами было не стыдно) протез. Кстати, от вырванного зуба умерла одна из самых известных правительниц страны – Хатшепсут. Выдёргивая зуб, дантист повредил ей капсулу с гноем в основании корня, и царица умерла от инфекции.

Более бережный способ удаления зуба разработал древнеримский врач Авл Корнелий Цельс, живший много позже Хатшепсут – в I веке нашей эры. Он сначала заливал кариозную область свинцом, убивая нерв, а затем подрезал десну и аккуратно расшатывал зуб. Только после этого тянул щипцами. Вытащить зуб полностью до него мог не каждый, а это было важно – оставленные в десне и челюсти куски зуба могли привести к тому же исходу, что у Хатшепсут.

Из императорских же личных дантистов в Древнем Риме более всего был знаменит Архиген. Первым в письменной истории Европы он просверлил полость зуба для его лечения. Бормашины не было, так что Архиген заказал кузнецу небольшой цилиндрик с нижним краем-лезвием и удобной ручкой – трепан. Вращать трепан приходилось вручную. Такой же техникой пользовались в иных местах в каменном веке, только сверлили лучковым сверлом, точно таким же, каким сверлили зубы зверей для ожерелья.

Читая о короле Франции Людовике XIV (о том самом, которого зовут «Королём-Солнце»), можно встретить воспоминания иностранных послов о нестерпимом запахе, исходящем от монарха. Можно было бы подумать, что он, скорее всего, был нечистоплотен и совсем не следил за гигиеной, в том числе, и зубов. Однако французский историк Луи Бертран ещё в начале ХХ века, рассматривая знаменитый портрет Людовика, обратил внимание на характерные складкам на его щеках и предположил, что у короля к тому времени совсем не осталось зубов. Когда же Бертран поднял архивы и узнал, что личный врач короля Антуан д’Аквин уговорил Людовика удалить все зубы, историк был крайне удивлён.

Оказывается, монарший дантист уговорил короля удалить все до единого зубы, объясняя это тем, что от них по телу распространяется зараза, и убеждая, что такая забота о здоровье послужит престижу короля. Людовик ответил, что ради престижа готов даже умереть. Естественно, что после этого ему пришлось претерпеть ужасные пытки.

Д’Аквин явно не знал о способе извлечения зубов от Цельса, к тому же здоровые зубы вынуть с их мест не так легко, как больные. В результате, вытаскивая зуб за зубом, врач сломал королю нижнюю челюсть и вырвал кусок кости с мягкими тканями из нёба, проделав королю обширное отверстие из ротовой полости в носовую. «Ничего страшного, Ваше Величество, главное, прижечь калёным железом», - утешил врач и так и сделал.

Вот только теперь в пазухах носа у короля застревали и по нескольку дней оставались кусочки пищи. Из-за отсутствия зубов у него также начались серьёзные проблемы с желудком. Конечно же, пищу ему подавали очень мягкую - король был вынужден её просто глотать, время от времени вытирая вытекающий из носа суп. По этой причине и возникал неприятный запах, повсюду преследующий короля. И нечистоплотность тут ни при чём.

Интересно, что ещё задолго до правления Короля-Солнца французские дамы принципиально ели только жидкую пищу, потому что верили, что морщины у людей образуются от жевания. В результате нехватки нагрузки на дёсна, их условного массажа работой челюстей, состояние дёсен ухудшалось, а зубы начинали шататься и выпадать. Работы у знахарей и дантистов только поприбавилось.

Судьбу Людовика чуть не повторила в молодости будущая российская императрица Екатерина II. Однажды, когда весь двор вслед за императрицей Елизаветой Петровной ехал из Петербурга в Москву, у 18-летней Екатерины от ветра страшно заболел зуб. Он и до этого несколько месяцев мучил её приступами боли, и в Царском селе, во время остановки, она стала умолять врача удалить его. Врач сначала долго отказывался, но в конце концов поддался. Екатерину посадили на пол – именно так в XVIII веке во время стоматологических процедур сидели пациенты, слуги её обхватили, чтобы она не дёргалась вслед за щипцами, и врач начал вытягивать зуб.

Это оказалось долгим и нелёгким процессом. Наконец, когда зуб вышел, а у будущей императрицы изо рта полила кровь, и из глаз брызнули слёзы, врач обнаружил, что вместе с зубом вырвал кусок десны – именно этого он и боялся, но к счастью, в целом нёбо Екатерины не пострадало. «На щеке у меня долго оставались отпечатанные все пять пальцев господина Гиона в виде синих и желтых пятен», - записала Екатерина Алексеевна в своём дневнике.

В её мемуарах есть ещё несколько подобных эпизодов, из которых можно вычислить, что всего за 2–3 года молодая Екатерина, которой было едва за 20, лишилась пяти зубов.

Возможно, именно поэтому, взойдя на престол, она ввела должность внештатного придворного зубного врача. Любопытно, что разрешение на удаление зубов у царевичей давала лично императрица.

Английская правительница Елизавета I обладала страшной любовью к сладкому. Каждый день повара готовили специально для королевы множество сладких десертов на основе желатина, сахара и яичного белка, к которым добавлялись сушёные фрукты, орешки и семена. Елизавета ежедневно поглощала все эти сладости, при том, что в отличие от своего современника Ивана Грозного, зубы чистить не любила. Есть версия, что у неё с юности была чувствительная тонкая эмаль, поэтому уходовые процедуры ей были неприятны. Легко догадаться, что бактерии, размножавшиеся от избытка сладкого у неё во рту, очень быстро разрушили зубную эмаль, и к 30-ти годам буквально все зубы королевы были серьёзно поражены кариесом.

Сохранилось свидетельство о том, что во время официальных приёмов Елизавета клала на передние зубы полоску белого тонкого батиста, чтобы имитировать здоровую улыбку. Но со временем она потеряла не только эмаль, но и сами зубы (не только из-за сладкого, но и из-за токсичности свинцовых белил, которые она так любила). Вскоре для того, чтобы лицо не выглядело постаревшим из-за отсутствия зубов, королева стала носить специальные подушечки во рту, отчего её речь нередко переставала быть понятной окружающим.

В конце концов врачи посоветовали Елизавете лечение - полоскания отваром коры дуба и защитное покрытие оставшихся зубов, вероятно, специальным лаком. Эти меры были хорошо известны, но непопулярны – от полоскания зубы становились ядрёного коричневого цвета, а лак был... чёрным. Но уж лучше были нарочно зачернёные ровного цвета зубы, чем тёмные, пятнистые и нездоровые на вид. А вскоре вслед за королевой чернить зубы стали почти все придворные дамы. Правда, самой королеве чернение и полоскания уже не очень помогли – постепенно у неё развились проблемы в ротовой полости и горле, из-за которых она очень страдала и задыхалась.

Кстати, об Иване Грозном. Известно, что его молочные зубы в большинстве своём сменились очень поздно. Причину этого явления никто не знает. Зато достоверно известно, что услуги зубных врачей ему практически не требовались. Когда в середине ХХ века знаменитый антрополог Герасимов исследовал останки Ивана Грозного, стало очевидно, что большинство зубов царю удалось сохранить, причём в удовлетворительном состоянии. Дело в том, что он очень боялся болезней полости рта и всегда старательно полоскал и очищал зубы - как после простых обедов, так и после пиров. А ещё он очень боялся быть отравленным во время манипуляции со своими зубами. Не зря при лечении зубов других царей обязательно присутствовал специальный человек, надзиравший, чтобы государя не отравили, пользуясь тем, что у него беззащитно открыт рот.

Начиная с XVII века в штат Аптекарского приказа — ведомства, оказывавшего медицинскую помощь царской семье, официально включили зубных врачей. К этому времени стоматология перестала быть исключительно хирургической. Цар

Все подписчики Подслушано Иваново поздравляют сегодня вас с днем рождения, ребята! С праздником! Желаем вам любви, счастья, уверенности в завтрашнем дне и больших свершений!

Aleksandr Tutuev, Ваня Жигунов, Олег Ефремов, Светлана Крашенинникова, Танюшка Артемьева, Дмитрий Хренов, Al Infinity, Яна Костина, Дмитрий Иванов, Яна Спиридонова, Любовь Столярова, Ирина Евграфова, Паша Никифоров, Валерия Олеговна, Антон Иудин, Юлия Леднева, Фотосъемки-Ii Иваново, Алёна Олеговна, Лилия Паншина, Александра Ломакина, Евгения Громова, Подрыв Устоев, Елена Козляева, Ольга Лобанова, Илюха ...., Никита Свищев, Екатерина Туманова, Artem Tutuev, Наташа Хорева, Ольга Попова, Ксения Сергеевна, Евгений Охлопков, Аня Пряхина, Natali Bo, Тёма Жижиков, Светлана Крестова, Руслан Корнев, Светлана Татаринова, Тема Герасимов, Лена Соколова, Алексей Митрофанов, Юлия Храмова, Эмилия Жданова, Анастасия Власова, Maria Sentyureva, Daria Zorkova, Ксения Ляпина, Прогулка-Волга Кинешма, Анастасия Хохлова, Алена Спортикова, Анастасия Шестоперстова, Лена Соколова, Андрей Ледяев, Дарья Андреева, Евгения Борисова, Светлана Корягина, Ярик Шпаковский, Александр Максименков, София Нуреева, Наталья Гаврилова, Елена Бабушкина, Алина Зарипова, Натали Низова, Екатерина Рузанова, Наталья Морозова, Павел Бобков, Александр Морозов, Ксения Панюшкина, Анастасия Акимцева, Маша Гриднева, Виктория Никитина, Анастасия Давыдова, Лилия Четверикова, Алина Панкова, Саша Голованова, Александр Курносов, Натали Столярова, Юлия Вернер, Данила Ефремов, Андрей Булатов, Анастасия Бакина, Сона Хумейра, Марина Аверьянова, Александр Копылов, Полина Собака, Анастасия Медведева, Юлия Садкова, Катя Рубцова, Сергей Владимирович, Ивелина Башкирова, Валерия Заяц, Александр Муравьев, Ирина Тарасова, Алина ..., Юлия Блохина, Анна-И-Иван Фокс, Ланчик Сорокина, Мария Семенова, Дарья Новикова, Светлана Князева, Ксения Орлова, Любовь Царица, Ivan Zakharov, Кирилл Горлов, Roman Barashkov, Эдуард Сайбель, Макс Орлов, Алексей Точилов, Екатерина Романова, Дмитрий Жданов, Nikita Krechetnikov, Макс Куликов, Алина Циглер, Виктория Заварихина, Алексей Морозов, Олег Соколов, Александр Горбунов, Виктория Шевцова, Дарья Штукарева, Рома Максимов, Иван Новиков, Илья Пигалёв, Олеся Маринина, Елизавета Дреманкова, Александр Горячкин, Людмила Смирнова, Диана Захарова, Натали Нилова, Елисавета Александрова, Алёна Козлова, Это Баха, Диана Смирнова, Марина Царёва, Милана Милина, Марина Соболь, Дарья Поваркова, Илья Амплеев, Valeriy Gennadyevich, Рина Бедяева, Иван Соловьёв, Евгений Смуров, Руслан Акула, Ольга Коунина, Дарья Свердлова, Елена Лукошко, Ксюша Миронова, Maria Serova, Ирина Годунова, Макс Vain, Анна Фадеева, Исмоил Дусматов, Стас Табаев, Екатерина Островских, Вера Корнилова, Natasha Borovikova, Роман Новожилов, Илья Смирнов, Геннадий Орлов, Марина Гаврилова, Роман Рожков, Елена Виноградова, Сергей Пахомов, Ринат Анзуров, Сергей Зайцев, Ольга Тихомирова, Александр Воротников, Денис Бородинский, Джемал Барбакадзе, Екатерина Дементьева, Алексей Поликашин, Александр Ильин, Демьян Котофеев, Дмитрий Мотин, Денис Ларцев, Владислав Кириллов, Сергей Пронин, Илья Пигалёв, Лёха Худяков, Елизавета Серова, Ирина Уютова, Екатерина Жукова, Серж Рябушинский, Татьяна Долотова, Эллина Гутиева, Андрей Новожилов, Александр Сергеевич, Юлия Алешина, Маша Волкова, Ирина Смирнова, Алевтина Андриянова, Ян Малиновский, Андрей Бувакин, Даша Борисова, Курбан Омаров, Денис Ткаченко, Елена Торопова, Анастасия Кулик, Катерина Акимычева, Кот Василий, Настенька Турыгина, Алина Волкова, Афанасий Гроб, Артем Шиков, Вадим Багетов, Дмитрий Романович, Андрей Одинцов, Карина Рудакова, Виолетта Воскресенская, Кристина Антипова, Hyundai Grand-Starex, Роман Кучугов, Илья Амплеев, Дмитрий Александров, Даша Флорова, Даниил Рогоза, Надежда Рыжакова, Сергей Агапов, Albert Kamenev, Наталья Николаева, Михаил Бурин, Егор Антонов, Анастасия Миловских, Михаил Иванченко, Евгений Римов, Андрей Андрей, Глеб Фоломеев

Желаем любить и всегда улыбаться,
Хотя бы раз в год в океане купаться,
Здоровья прекрасного, горя не знать
И каждое утро с желанием вставать.

Пусть будет наполнена жизнь позитивом,
И каждый момент будет самым счастливым,
Для творчества — сил, новых муз вдохновения,
Всегда только верного в жизни решения.

Не знать никогда ни нужды, ни дилемм,
Ни горестей разных, ни кучи проблем,
Достатка во всем, доброты и везения,
Удачи во всем и всегда. С днем рождения!

#разборы_пкр
Вторая часть пересказа сюжета Розы Пустыни. Предыдущую часть можно найти по хештегу вверху.

4️⃣ ВИРУС: ко всему прочему в городе начинает бушевать ковид (вирус). Для его изучения приезжает группа учёных во главе с Джеком.

➡️Среди этой группы есть крыса учёный Оттавио, который продался Блэкморту (главному злодею). Однако позже он пришел с повинной, поплакался на плече Джека, что его заставили и он на самом деле втихую помогал.

➡️По ходу сюжета мы узнаем, что Адиль, который однажды пропал в пустыне и числился погибшим, брат Джека.

➡️Сам же вирус создал Факундо (отец Джека и Адиля) в погоне за славой, а также, что он был тем ещё нарциссом.

➡️Но не всё так просто, львиную часть разработала его любовница Марисса, работу которой присвоил себе Факундо. При этом он ещё однажды умудрился её отшить в любовном плане. Помянем мужика.

➡️Также есть теория о том, что Каро это Марисса или её сестра.

➡️Вирус распространялся через заражённые фрукты.

➡️Так же мы узнаем, что есть некая Роза Пустыни, которая может излечить людей от ковида и вообще от всего чего можно и нельзя.

5️⃣ ЛЕГЕНДА О РОЗЕ: жила была Царица туарегов, вся такая сильная и независимая амазонка, которая смогла добиться независимости для своего народа.
Но однажды она влюбилась, а её возлюбленный оказался козлом предателем. Он её убивает, а на месте ее смерти появляется тот самый цветок панацея от всех болезней Роза Пустыни.

➡️Этот цветок пытается найти Факундо (отец Джека и Адиля). Для этого он берет с собой детей в пустыню (????) и отправляется на поиски. Но поднимается песчаная буря, в результате которой Адиля засыпает песком, а Факундо и Джек спасаются.
Позже Али (главный бедуин и наследник туарегов) находит и спасает Адиля.

➡️Позже по сюжету выясняется, что где этот цветок не знают даже бедуины. И они воссоздали его прототип (????), однако они не уверены в его целебных свойствах.

➡️Под конец гг понимает, что Роза Пустыни это она и есть из-за особенного идеального генофонда, который позволяет не болеть и быть красоткой, именно её кровь ключ ко всему (как она дошла до этой мысли не ясно, надеюсь в финале расскажут). Таким образом она становится идеальным инкубатором для идеального потомства.

6️⃣ПОХИЩЕНИЕ АЛЬТУШЕК: весь великий крестовый поход истории начинается с похищения танцовщицы Сальмы. ГГ это не даёт покоя и она начинает свое расследование в ходе которого выясняется, что за всеми агентствами, в которых пропадали дамы, стоит некий богатый дядя Аугусто.

➡️И чтобы восстановить справедливость гг просит помощи у мецената, миллиардера и филантропа Блэкморта. Блэкморт бьёт себя в грудь и говорит, что со всем разберётся, а позже заявляет, что Сальмы у Аугусто нет.

➡️Позже выясняется, что этот Аугусто всего лишь подставной гусь, на которого если что всё спихнут. А на самом деле за всем стоят Салехи.

➡️ГГ возвращается домой чтобы разобраться с этим, но в итоге её саму крадут. И вот тут гг находит эту самую Сальму.

➡️Оказывается что за похищениями альтушек стоит великий, ужасный, злодей злодейский тот самый добрячок меценат Блэкморт, а Салехи ему в этом помогали.

➡️Блекморт зациклен на идее идеального потомства, а также он знает, что есть женщина носительница идеального генофонда, но вот незадача, что это за женщина никто не знает.

➡️Поэтому Блэкморт отдает приказ похищать разных красивых дам в попытке найти ту самую обладательницу уникального генофонда альтушку.

➡️Одной из таких похищенных дам оказывается афро модель и Блэкморт предлагает ей сурагатное материнство. За определенную сумму зелёных модель соглашается. Но забеременеть от Блекморта ни как не выходило, а деньги нужны, поэтому она спит с его охранником, беременеет от него и таким образом на свет появляется Саид. Ничего не подозревающий рогоносец Блекморт растит мальчика как своего наследника, но потом выясняется, что он может болеть и вообще он немой. Блекморт понимает, что дама была не та и сдает Саида в приют.

➡️Позже круг сужается и начинают похищать дам определенного года рождения, а потом и вовсе, находят точную дату рождения той самой. И вот это совпадение, та самая танцовщица Сальма рождена в ту же дату что и наша ГГ. И на самом деле, все это время скуфы искали именно нашу гг альтушку.

7️⃣ТАЙНА ЧЕРНОЙ ШКАТУЛКИ: есть ещё некая очень супер важная шкатулка отца в которой находится нечто очень важное. Но пока это не раскрыто. Есть теория что там находится подтверждение того, что гг особенная и вообще чуть ли не рейкорнация царицы туарегов и её потомок. Или там находится компромат на Блэкморта.

Вот и весь КРАТКИЙ 😂 пересказ сюжета РП. Осталось дождаться как этот клубок распутается. А пока мы ждём, я вас поразвлекаю своим разбором на эту историю, где мы как обычно подробно обсудим гг, сюжет, атмосферу и фаворитов.

Десять самых красивых озер Петербурга и области 

Дудергофское 

Самое высокое озеро в Петербурге. Находится на высоте 79 метров над уровнем моря, рядом с одноименными высотами. Считается, что образовалось в результате запруды на одной из речек. Относительно чистое — туда несколько лет назад завезли карпа, и он неплохо там прижился. Любимое место отдыха жителей южных районов. 

на маршрутке до Красного Села 

Суздальские 

Поначалу тут было одно большое озеро Паркола (давшее имя соседнему поселку Парголово). Потом земли вокруг него получил во владение граф Шувалов: именно тогда водоем разделился на три маленьких озерка. Суздальскими их прозвали потому, что рядом жили выходцы из одноименного уезда Владимирской губернии. В начале XX века вокруг них стали появляться дачи горожан (на одной из которых революционеры убили попа Гапона), сюда даже провели трамвай (линия действует до сих пор). Озера и сейчас являются излюбленным местом отдыха горожан, но вот купаться в них не рекомендуется. 

до метро «Озерки» или «Проспект Просвещения», а оттуда пешком 

Долгое 

Называется так из-за вытянутой формы. В 1980-е годы значительно обмелело и уменьшилось в размерах во время строительства тут жилищных массивов. Потом почти двадцать лет стояло неухоженное с болотами и камышами вокруг. Благоустройством его стали заниматься в 2010-е годы, а с 2014-го озеро является официально пригодным для купания. 

до метро «Комендантский проспект», а оттуда пешком или на троллейбусе 25 

Щучье 

Это озеро, расположенное в десяти минутах ходьбы от знаменитого комаровского некрополя, было известно еще в XVI веке: здесь всегда водилась отменная рыба, которую подавали шведским королям на стол. Сейчас оно (а также озеро Дружинное и прилегающие к ним леса) является природоохранной территорией. Что, впрочем, не мешает грандиозному наплыву туристов каждое лето. 

до Комарово, а оттуда пешком 20 минут 

Кавголовское 

Самое популярное озеро на Приозерском направлении. Расположено в двух шагах от станции «Кавголово», по соседству — множество домов отдыха, у самого озера есть немало удобных мест для стоянки. Купаться в нем можно. Кроме того, несмотря на то, что Кавголовское — относительно мелководное озеро, здесь можно заняться рыболовством. 

до «Кавголово» на электричке, оттуда пешком 

Лемболовское 

Три разных озера, которые соединены между собой небольшими протоками. Мелководный юг больше пригоден для купания (глубина около метра-двух). Север с его крутыми берегами и сосновыми лесами облюбовали рыбаки — там рыба клюет в любое время года. По вытекающей из озера речке Вьюн до 1940-х годов проходила граница СССР и Финляндии. Рядом находится дачный поселок Васкелово. 

до Лемболово, Васкелово или Грузино на электричке, а оттуда пешком 

Красавица 

Название не врет: это одно из самых живописных озер в Ленинградской области. Здесь есть и крутые берега со стройными соснами, и уютные пляжи на мелководном западном берегу, и места для отличной рыбалки (окунь, щука, судак, лещ). Кроме того, озеро отлично благоустроено: есть где отдохнуть, поесть и машину поставить. 

до Зеленогорска на электричке или маршрутке, а оттуда на такси или маршрутке 

Царицыно 

В южной части Ленинградской области тоже есть немало озер для отдыха. Например, Царицыно. Название появилось в XVII веке: здесь скрывалась сосланная Иваном Грозным царица Дарья. В ее память там устанолен камень. Кроме того, тут шли ожесточенные бои во время Великой Отечественной, в честь чего тоже установлена памятная плита. На берегу находится детский лагерь «Орлёнок», но есть и уютные «дикие» места для купания. 

на электричке до Тихвина, оттуда на маршрутке 

Вуокса 

Часть крупной озерно-речной системы Вуокса. Самое живописное озеро Ленинградской области. Глубина в отдельных местах может достигать несколько десятков метров. Образовалось во время ледникового периода. Посередине озера есть несколько островов, самым популярным из которых является Олений, покрытый густым хвойным лесом. В советское время по озеру ходили катера, сейчас, увы, этот вид транспорта пришел в упадок. 

на электричке до Приозерска 

Лахтинский разлив 

Озеро, связанное небольшой протокой сразу с Финским заливом. Берега его в основном болотистые, что, впрочем, не мешает отдыху горожан. После того, как была застроена территория Северо-Приморской части, вдоль берега проложили дорожку (для бега и для велосипедистов), а местные жители стали устраивать там пикники. То же происходит и на другом берегу, в поселке Лахта. В озере до сих пор водится рыба. Часть его берега относится к Юнтоловской лесной даче — и активный отдых там (вроде приготовления шашлыков и разжигания костров) противозаконен. 

до метро «Старая Деревня» или железнодорожной станции «Яхтенная», оттуда на маршрутке, автобусе или трамвае до разлива или Шуваловского проспекта

«Призванная прощать». Любовь, разочарования и трагедии в жизни императрицы Марии Александровны.

В истории найдётся немного имён, которые, по воспоминаниям современников, вызывали бы только положительные чувства. Мария Александровна, жена императора Александра II, является счастливым исключением. Даже строгий свекор, император Николай I, который сначала был решительно против этого брака, в конце жизни начинал письма любимой невестке исключительно с фразы «Благословенно Твоё Имя, Мария».

В марте 1839 года молодой наследник российского престола, сын императора Николая I Александр путешествовал по Европе. Целью его поездки было не столько знакомство с представителями правящих домов Европы, сколько поиски подходящей невесты. После неудачной любовной истории с фрейлиной матери цесаревича было решено как можно быстрее женить. Перед отъездом отец даже составил для него список подходящих девушек из правящих семей Европы, на которых Александру стоило обратить внимание. Но дело как-то не заклеилось. Все кандидатки из отцовского списка казались Александру слишком манерными, жеманными и неискренними. Времени до отъезда домой оставалось совсем немного, когда удача, наконец, улыбнулась ему. Об этом событии сохранились интересные воспоминания очевидцев в пересказе сестры Александра, Ольги Николаевны:

«...свита не переставала дразнить его неудачными невестами. Один из свиты... заметил: «Есть ещё одна молодая принцесса в Дармштадте». «Нет, благодарю, - ответил Саша, - с меня довольно, все они скучные и безвкусные». Но сам всё же поехал туда... Старый герцог принял его со своими сыновьями и невестками. В глубине кортежа, совершенно безучастно, следовала девушка с длинными, детскими локонами на голове. Отец взял её за руку, чтобы познакомить с Сашей. Она как раз ела вишни в тот момент, когда Саша обратился к ней, ей пришлось сначала выплюнуть косточку в руку, чтобы ответить ему. Настолько мало она рассчитывала на то, что будет замечена... Уже первое слово, сказанное ему, заставило его насторожиться; она не была бездушной куклой, как другие, не жеманилась и не хотела нравиться. Вместо двух часов, которые были намечены, он пробыл два дня в доме её отца».

Этой девушкой была принцесса Максимилиана-Вильгельмина-Августа-София-Мария Гессенская. А причиной, по которой её не было в списке подходящих невест, была крайне некрасивая история. До сих пор все биографы убеждены, что на самом деле Мария и её брат Александр были детьми барона Августа Сенарклен де Гранси, швейцарца французского происхождения, который был шталмейстером Великого герцога Людвига Гессенского. А Великий герцог, чтобы избежать скандала, официально признал этих детей, но никогда не принимал участия в их воспитании. Жили они вместе с матерью в маленьком дворце в Хайлигенберге, а после её смерти детьми и вовсе занимались чужие люди.

Детство и юность, проведённые в уединённом замке, вдали от двора, сформировали спокойный и неприхотливый нрав будущей российской императрицы. Она не любила шумную придворную жизнь, всегда предпочитая ей узкий круг общения с близкими людьми, и даже будучи уже императрицей, старалась избегать многолюдные приёмы и шумные балы. Именно такой, отстранённой от других и немного замкнутой, её впервые и узнал Александр Николаевич. И влюбился.

«Здесь, в Дармштадте, встретил я дочь Царствующего Великого герцога, принцессу Марию. Она страшно мне понравилась, с самого первого момента, когда я её увидел… И, если ты позволишь, дорогой папа, после моего посещения Англии, я снова возвращусь в Дармштадт». Однако согласие на этот брак Августейшие родители цесаревича дали не сразу. И всё из-за происхождения принцессы Марии.

«Сомнения относительно законности её происхождения более действительны, чем ты полагаешь, - писал император Николай I графу А.Н.Орлову. - Известно, что из-за этого её едва терпят при Дворе и в семье, но она официально признана дочерью своего венценосного отца и носит его фамилию, следовательно никто не может ничего сказать против неё в этом смысле».

Пока отец «наводил справки», наследник российского престола продолжал бывать в доме избранницы и с каждой новой встречей испытывал к ней всё более сильные чувства. «Милая Мама, что мне до тайн принцессы Марии! Я люблю её, и я скорее откажусь от трона, чем от неё. Я женюсь только на ней, вот моё решение!»

Вероятно, юная принцесса и правда была очаровательна. Родители Александра, решительно отвергавшие этот брак, согласились на него, как только познакомились с будущей невесткой. Для этого императрица Александра Фёдоровна даже специально приехала в Германию – случай, уникальный для династии Романовых.

Познакомившись с будущей невесткой, императрица была в восторге. Да и другие члены императорской семьи были ею очарованы. «Мари завоевала сердца всех тех русских, которые могли познакомиться с ней», - писала о принцессе сестра цесаревича Александра. Но что же так привлекало окружающих в этой немецкой девушке? Самое детальное описание её внешности оставила в своих мемуарах её фрейлина Анна Тютчева (дочь знаменитого поэта). Согласно её словам, Мария имела нежный цвет кожи, чудесные волосы и кроткий взгляд больших голубых глаз; на фоне этого немного странно выглядели её тонкие губы, которые часто изображали ироническую улыбку. «Она всю жизнь сохранила эту молодую наружность, так что в 40 лет её можно было принять за женщину лет двадцати пяти. Несмотря на высокий рост и стройность, она была такая худенькая и хрупкая, что не производила на первый взгляд впечатления красавицы; но она была необычайно изящна — тем совершенно особым изяществом, какое можно найти на старых немецких картинах, в мадоннах Альбрехта Дюрера, соединяющих некоторую строгость и сухость форм со своеобразной грацией в движениях и позе,» — писала Тютчева.

Но главным в её очаровании, конечно, была не внешность и не изящество. У Марии были глубокие познания в музыке и европейской литературе. Её образованность и широта интересов производили впечатление на всех окружающих, и многие люди потом оставили свои восторженные отзывы в форме мемуаров. Например, писатель Алексей Константинович Толстой говорил, что императрица своими познаниями не только выделяется на фоне остальных женщин, но даже заметно обыгрывает многих мужчин.

В сентябре 1840 года принцесса ступила на русскую землю, а в декабре того же года приняла православие с именем Мария Александровна, став четвёртой избранницей русских государей из Дома Романовых с этим именем. Уже на следующий день произошло обручение, а свадьба состоялась через год, в 1841-м. Она прошла в Соборной церкви, находившейся в Зимнем дворце Петербурга. И лишь через 15 лет, в 1856 году, в возрасте 32 лет Мария Александровна вместе со своим супругом вступила на престол.

После свадьбы все в семье полюбили новую родственницу, в которой «соединялось врожденное достоинство с необыкновенной естественностью». В дневниковой записи императрицы Александры Фёдоровны слышится вздох облегчения: «После свадьбы жизнь молодых складывается прекрасно... У неё прибавилось самоуверенности, и осанка её сделалась величественнее с тех пор, как она замужем и заняла более определённое положение; в ней столько благородства, она выглядит so lade like в своих красивых туалетах, выбранных с таким вкусом и изяществом». Современники отмечали, что Мария Александровна всегда одевалась очень элегантно и при этом, будучи уже в зрелом возрасте, отдавала предпочтение нарядам тёмного цвета. Вообще же, что в молодости, что в более поздние годы супруга «царя-освободителя» отличалась чрезвычайной бережливостью и экономностью. Во многом это объяснялось тем, что государыня большие средства тратила на благотворительность. Так, ею были основаны многочисленные приюты, богадельни и пансионы. Именно Мария Александровна открыла первое в России отделение Красного Креста, на расширение деятельности которого во время Русско-Турецкой войны 1877−1878 годов она израсходовала очень крупные суммы. Отдавая все сбережения в пользу раненых, больных, солдатских вдов и сирот, её Величество даже отказывалась в этот период шить себе новые платья. А в качестве презента мужу-победителю, вернувшемуся в столицу после успешного окончания войны с турками, царица преподнесла ему всего лишь скромный кожаный портсигар, поскольку была уверена, что не может тратить на подарки больших денег, столь необходимых для благотворительности.

После смерти свекрови, вдовствующей императрицы Александры Фёдоровны, Мария Александровна возглавила благотворительное Ведомство Мариинских гимназий и воспитательных учреждений. Она подготовила для императора Александра II несколько рекомендаций о реформе начального и женского образования в России. Именно при её участии по всей стране стали открываться всесословные женские гимназии (где девушки смогли массово получать системное образование) и первые в своём роде женские епархиальные училища. И, наконец, императрица при полной поддержке августейшего супруга основала крупнейший в Санкт-Петербурге и всей России театр и балетную школу, которую возглавила позднее Агриппина Ваганова. При этом и школа, и знаменитый театр полностью содержались на средства Императорской Фамилии, лично государыни, и, по настоянию Александра II, носили её имя. Театр носит это имя и теперь - в 1992 году ему вернули название Мариинский.

Несомненно, Александр Николаевич не ошибся в выборе супруги, она стала великолепной женой и правительницей, оставившей о себе прекрасную память. Семейная жизнь Александра II и Марии Александровны продлилась почти 40 лет. Однако этот брак стал для русской императрицы настоящим испытанием веры, любви и терпения.

Долгие годы этот брак был счастливым. Анна Тютчева называла Марию Александровну «счастливой женой и матерью, боготворимой своим свёкром». У супругов родились восемь детей, из них шестеро мальчиков - лучшего для царской династии и представить нельзя. Тяжёлым ударом для молодой семьи стала смерть старшей дочери Александры от менингита. Но все несчастья, как и все радости, Мария и Александр проживали вместе.

Однако впоследствии о

Ничего не найдено!

К сожалению, мы не смогли найти в нашей базе данных ничего по вашему поисковому запросу {{search_query}}. Повторите попытку, введя другие ключевые слова.