Цесаревич из психлечебницы. История самого известного самозванца, объявившего себя спасшимся сыном Николая II.

Зимой 1949 года в Карельскую республиканскую психиатрическую лечебницу из колонии близлежащего городка Медвежьегорска доставили заключенного, которому был поставлен диагноз «маниакально-депрессивный психоз». В сопроводительных бумагах отмечалось, что заключённый после перенесённого недавно инсульта проявлял неадекватное поведение: перестал узнавать окружающих, отказывался принимать пищу, порывался куда-то бежать, проклинал некоего Белобородова и боялся мнимого преследования. Наверное, этот больной так и остался бы неизвестным широкой публике, если бы не его откровения, которыми он поделился с ухаживающими за ним врачами. Со временем, пойдя на поправку, заключенный признался, что на самом деле он — Алексей Романов — цесаревич, которому удалось выжить после большевистского расстрела царской семьи! Так или иначе, но пациентом заинтересовалась профессура...

Сразу после расстрела царской семьи в 1918 году в России, но чаще - за ее пределами, начали появляться самозванцы - якобы спасшиеся от расстрела дети последнего российского императора. Потомки некоторых из них до сих пор продолжают добиваться возвращения себе «законного имени» или даже российской императорской короны. По разным подсчётам, всего романовских самозванцев, пользовавшихся бо́льшим или меньшим успехом, во всем мире насчитывалось около 230 человек.
⠀
Гипотезы о невероятном спасении сына Николая II, царевича Алексея, достаточно многочисленны - они стали появляться уже в сентябре 1918 года. Всего мужчин, утверждавших, что они являются наследниками Российского престола, историки насчитали более 80-ти человек.

Несколько самозванцев, объявлявших себя выжившим цесаревичем Алексеем, даже страдали тем же редким заболеванием, которое было и у сына последнего императора – гемофилией. Но особняком в этом ряду самозванцев стоит Филипп Семёнов, личность которого до сих пор не даёт покоя отдельным исследователям. Некоторые из них так и утверждают - Филипп Семёнов, умерший в Ленинграде в 1979 году, действительно был чудесно спасшимся сыном Николая II.

Когда в январе 1949 года заключенного колонии под Медвежьегорском доставили в психиатрическую клинику, его сразу поместили в стационар. В сохранившейся истории болезни указаны его фамилия (Семенов Филипп Григорьевич), год рождения (1904), национальность (русский), профессия (экономист-финансист), а также данные обследования, которые ничем не выделяли его среди сотен других психически нездоровых пациентов.

Несколько дней Семенов находился под наблюдением врачей, а когда наступило улучшение, и пациент пришел в ясное сознание, он решил поведать врачам свою «необыкновенную» историю, которых они за годы работы с такой категорией больных наслышались предостаточно. Семенов сообщил, что он является не кем иным, как наследником российской короны, и изложил историю своего «чудесного спасения».

Якобы за несколько минут до расстрела его, больного и не могущего ходить мальчика, отец, Николай II, усадил на стул, и когда началась стрельба, он отвернул сына от пуль, закрыв его собой. В связи с этим одна единственная пуля угодила ребенку в ягодицу (при этом Семёнов охотно демонстрировал врачам место ранения, где на самом деле был шрам). Затем он потерял сознание, а очнулся в каком-то другом подвале, где за ним ухаживал незнакомый человек. Вскоре после этого мальчика забрали незнакомые ему люди, входившие в некую организацию, противостоящую советской власти. Они поселили его в доме известного архитектора Александра Померанцева и объявили, что отныне Алексей будет носить имя Владимир и фамилию Ирин (по одной из версий, фамилия является аббревиатурой, означающей «имя Романова - имя народа»). Семенов рассказывал, что однажды он случайно услышал разговор о том, что его собираются использовать как символ борьбы с большевизмом, и он попросту сбежал.

Идти было некуда, поэтому юноша пошёл по адресу, указанному на плакате, призывавшем записываться в ряды Красной Армии. Так Владимир Ирин оказался сначала в Балаклаве в школе красных командиров, а потом - в 1-й Конной армии Будённого. Воевал с Деникиным, в Крыму, под Варшавой... Грамоту за проявленную храбрость капитану Ирину подписал сам Ворошилов.

Семенов рассказывал, что успешно отслужив, он поступил в Институт имени Плеханова, отучился, устроился на работу экономистом, женился, воспитывал троих сыновей. И всё было бы хорошо и дальше, если бы через какое-то время «Алексея» не стал преследовать некий Александр Белобородов (этот человек существовал на самом деле, в 1918 году он был председателем президиума Уральского областного совета), который, зная о его происхождении, требовал с него деньги за молчание. Чтобы сохранить свою тайну, «Алексей» якобы дважды указывал шантажисту местонахождения тайных кладов царской семьи, но тот продолжал его преследовать.

Спасаясь от этого человека, Ирин переехал с семьёй в Самарканд и в целях конспирации сменил имя и фамилию на «Филипп Семёнов», однако шантажист и тут нашёл его. Именно из-за его вымогательств, как утверждал Семёнов, он начал воровать. Это привело к тому, что он был осужден и приговорён к 3 годам заключения, но бежал из тюрьмы.
Позже «Алексей», женившись во второй раз, поселился в Тбилиси, но не прошло и года, как Белобородов снова нашёл его. Романовских ценностей больше не было, а разоблачение и расстрел грозили не только ему, но и его жене и детям. Пришлось откупаться казёнными деньгами. Так Семенов снова решился на воровство, снова был осуждён и позже попал в психиатрическую лечебницу.
⠀
Первыми, кто услышал историю Семенова, стали врачи больницы Юлия Сологуб и Далила Кауфман. Конечно, поначалу они не поверили в рассказ заключенного с психиатрическим диагнозом, однако кое-что их насторожило. Позже они отмечали, что поведение Семенова, манера его повествования и другие детали свидетельствовали о том, что этот человек был знаком с жизнью дореволюционного высшего общества.

Кроме того, Семенов владел несколькими иностранными языками, мог писать на древнегреческом, много читал и особенно - классику. Но что примечательно, свою необычную историю никогда никому не навязывал, его «мания» никоим образом не отражалась на поведении, как это бывает с душевнобольными людьми. Именно это обстоятельство заводило специалистов в тупик.

Когда врачи стали детально изучать историю болезни Семенова, выяснилось, что у него наблюдается стойкая гематурия (наличие в моче эритроцитов), которая является симптомом гемофилии. Это было документально зафиксировано в его медицинских документах. Кроме того, у Семенова была выявлена физиологическая патология, свидетельствовавшая в пользу правдивости слов больного. У Семёнова, как и у цесаревича Алексея, отмечался явно выраженный крипторхизм (неопущение одного яичка). Уже двух таких совпадений было явно достаточно, чтобы врачи со всей серьёзностью обратили внимание на загадочного пациента.
⠀
Вскоре в лечебницу был приглашён известный психиатр, профессор Самуил Генделевич, который до революционных событий бывал в Зимнем Дворце и общался с представителями царской семьи. Он мог легко уличить Семёнова во лжи, но ему не удалось этого сделать. На все каверзные вопросы, касающиеся расположения и назначения разных покоев Зимнего дворца, о тонкостях придворных церемоний, а также касательно имён и титулов членов императорской династии, Семёнов отвечал охотно, без запинки и со многими подробностями. Вместе с тем пациент, понимая, что его никак не могут признать царевичем Алексеем, не настаивал на своём «царственном происхождении».

И, тем не менее, профессор Генделевич поставил Семёнову свой диагноз: парафрения (психопатологический симптомокомплекс, в котором преобладает бред фантастического содержания). «Но зачем бы мне понадобилось присваивать себе чужое имя? Разве я на что-либо претендую, или ищу для себя каких-либо выгод, привилегий?.. — горько вопрошал Семёнов у врача.
⠀
Одним из исследователей личности Филиппа Семенова является Эдвард Радзинский, изложивший известные ему факты в своей книге о последнем российском императоре. В частности, он опубликовал письмо от врача-психиатра Далилы Кауфман, лечившей самопровозглашенного цесаревича. Психиатр писала, что недуги Семёнова полностью совпадали с известными заболеваниями сына Николая II. Да и внешне пациент напоминал медперсоналу лица с портретов Николая - только не второго, а первого.

Так же Кауфман поведала в письме и о том, почему именитый профессор Генделевич после проверок Семенова не принял его слова всерьез и поставил ему известный диагноз. «Консультант разъяснил нам ситуацию: существует дилемма, и нужно принять общее решение - либо поставить диагноз (в стадии хорошей ремиссии) с возможностью использовать больного на прежних работах по месту заключения, либо признать случай неясным, требующим дополнительного обследования в больнице. Но в этом случае мы обязаны тщательно мотивировать свое решение в органах прокурорского надзора, который непременно пришлет следователя по особо важным делам из Москвы... Взвесив эти возможности, мы сочли за благо для больного выставить ему окончательный диагноз - парафрения, в котором совсем не были уверены, и вернуть его в лагерь... Больной был согласен с нашим решением (разумеется, диагноз ему не сообщили), - писала Кауфман.
Впрочем, другой тогдашний врач-ординатор той самой больницы, Юлия Сологуб, соглашаясь с мнением Кауфман об уникальности больного Семенова, сделала оговорку, что вряд ли это мог быть царевич Алексей: «…слишком неправдоподобно, чтобы наследник, с его слабым здоровьем, с редкой неизлечимой болезнью, мог вынести такую жизнь. Но что человек этот был близок ко двору — несомненно…».
⠀
Филипп Семёнов провёл в психиатрической лечебнице 4 месяца, после чего его вернули в колонию, где он и пробыл до 1951 года. Освободившись, Семёнов поселился в Ленинграде, устроился на работу. Больше никогда не был осуждён и не попадал в психиатрические лечебницы. Снова женился. По воспоминаниям приёмного сына Семёнова,