«Умел дитя родить, умей и научить». Как в крестьянских семьях детей воспитывали.

На протяжении веков крестьянская семья являлась хранительницей русских народных традиций. Верной себе оставалась она и в вопросах воспитания. В крестьянских семьях детей воспитывали, как правило, без посторонней помощи, опираясь на неписаный свод законов – простых и удивительно мудрых. Так и шёл этот процесс из века в век и из села в село, разве что с небольшими расхождениями.

Типичная крестьянская семья была большой, иногда количество членов одной семьи доходило до 20-ти (!) «В Хлоптуново Енисейской губернии, - пишет историк Г.Потанин, - в 1839 году у Архипа Ефимовича Замараева 49-ти лет и его жены, проживали с ними 7 человек детей, жена старшего сына и шестеро их детей, жена второго сына и у них еще двое внучат - всего 19 человек».

В крестьянских семьях зачастую рождалось много детей, но, к сожалению, многие из них умирали от болезней и отсутствия элементарной медицинской помощи в первые годы жизни. И хотя для бедных семей очередной ребенок означал появление «лишнего рта», а для зажиточных – потенциального помощника в трудах, родители с одинаковым смирением воспринимали и рождение, и смерть младенцев. Это вовсе не означает, что детей не любили – матери, безусловно, испытывали к своим чадам самые нежные чувства, но жестокие жизненные реалии заставляли людей, если можно так выразиться, обрастать психологической броней.

Автор книги «Русская крестьянская семья в Западной Сибири» Н.Миненко пишет, что «появление сына или дочери было радостным событием для земледельцев. Однако наиболее желанными в крестьянстве были мальчики, как будущие работники для семьи, замена отца в старости. На дочерей смотрели, как на временного члена семьи: «Что девка, сколько ни пои, ни корми, а из семьи уйдёт – одно слово, отрезанный ломоть». Конечно, сама мать ничего не имела против рождения дочери, так как она была ей помощницей по дому».

Почти всё своё время новорожденный проводил в зыбке – деревянной или плетёной люльке, подвешенной к потолку, где он и спал почти весь первый год своей жизни. У русских в колыбели детей держали не менее девяти месяцев, обязательно туго спеленутыми.

Уход за новорождёнными в крестьянских семьях был минимальным: во-первых, матери практически всегда были заняты работой, а во-вторых, представления женщин того времени об уходе за младенцами были своеобразными.

Доктор медицины Г. Попов в книге «Русская народно-бытовая медицина» описывал их так: «Крестьянки считают, что ребенка достаточно перевернуть в сутки раза два-три, чтобы он не промок. С этой целью под младенца подкладывают кучу тряпок. Ребенка моют не чаще одного раза в неделю, а белье только высушивают». Грыжу «заговаривали», испуг «отливали», при «собачьей старости» «выпекали» в печи, а от поноса поили церковным вином.

Научившись ходить, ребёнок передвигался по избе, преимущественно в одной короткой рубашонке, занимая себя разными подручными предметами. Присматривать за ним могли бабушка с дедушкой или кто-то из старших детей. В холодное время года ребёнок обычно находился в помещении, так как с зимней одеждой для малышей в то время было сложно, а в тёплое– выходил на улицу, где бегал по земле босиком опять-таки под присмотром юных нянек, которым могло быть всего 5-7 лет. «Если семья была многодетной, то старшие дети были обязаны приглядывать за своими младшими братьями и сёстрами. Заменяя нянек, они должны были забавлять малюток, качать их в люльке, кормить кашей, поить молоком и давать соску. Малых детей, годовалых, уже оставляли под присмотром старшей сестры, даже если ей и было лет пять. Бывало, что такая нянька заиграется с подружками, а дитя оставалось без надзора», - писал В.Безгин в статье «Крестьянская повседневность.

Традиции конца XIX - начала XX века». Поэтому не редки были в деревнях случаи смерти малолетних детей, когда «ребенка свинья съела, солома задавила, собака изуродовала». Получается, что присмотр за малыми детьми в крестьянских семьях зачастую отсутствовал.

«Один раз мать и все домашние ушли в поле жать рожь, - вспоминал сын крестьянина Уфимской губернии, Иван Павлов, - поле было близко от деревни, а мне поручили следить за грудным братишкой Пашкой, который спал в люльке. Мне было 5 лет. Мать велела прибежать за ней, как только Панька проснется. Спал он долго, мне стало скучно и я «на минутку» пошел с ребятами искупаться. Ушёл… и забыл о Паньке и о своих обязанностях няньки. Матери показалось подозрительным, почему я долго не иду за ней, и она вернулась домой. Приходит – меня нет, Панька лежит в люльке грязный, мокрый по горло и уже не плачет, а только открывает рот, весь посинел. Насилу она его успокоила...
Так и все крестьянские дети росли. Разве мало погибло их на моих глазах! А сколько покалечило болезнями, в лесу, в поле! Я мог бы привести немало случаев гибели крестьянских детей, но это было обычным явлением, а не исключением. Ведь недаром у женщин-крестьянок порой рождалось до 18 детей (я знал таких), а выживало 5–8, остальные погибали».
⠀
Основу детского питания составляло материнское молоко. Если же молока у матери не было, малышу находили кормилицу или поили козьим молоком, а в качестве бутылочки использовался специальный рожок с надетым на него соском коровьего вымени. «В рожок наливали коровье молоко, очень часто разбавленное водой, а иногда вместо молока давали квас или чай», – отмечает Зинара Мухина, автор монографии «Семейный быт и повседневность крестьян Курской губернии». И, конечно же, ни о каких санитарных нормах речи не было. Открытый сосуд, который крестьяне не держали в должной чистоте, становился рассадником болезнетворных бактерий. Он привлекал тучи насекомых, и порой в рожках даже заводились черви. Стеклянные бутылочки для кормления появились в городах только в конце XIX века, а у крестьян ещё позже.
Вместо соски у крестьянского ребёнка была «жёвка» – тряпица с завернутым в неё жёваным мякишем хлеба или овощами. По сохранившимся описаниям, от одного запаха таких сосок взрослых людей начинало тошнить. Но бывали и несчастные случаи. Так, Лев Толстой в 1891 г. упоминал в дневнике о крестьянском ребёнке, которому слишком глубоко сунули в рот рожок, и он задохнулся.

«Бог дал – Бог взял», – нередко говорили русские крестьяне о смерти детей. Из-за частых неурожаев прокормить «лишние рты» им было сложно. Но нельзя не отметить, что высокая детская смертность находилась в прямой зависимости и от уровня эксплуатации женщин, которые из-за занятости не могли уделять малышам должного внимания.
С двух лет крестьянский ребёнок уже ел то же, что и старшие члены его семьи, спал вместе с другими детьми на полатях и вёл вполне самостоятельную жизнь. С раннего утра и до поздней ночи он мог играть на улице, будучи предоставленным самому себе.
⠀
Суровые условия крестьянского быта и тяжелый труд накладывали свой отпечаток на характер внутрисемейных отношений. Как писал в статье В.Безгин, «... по отношению к детям крестьяне были сдержаны в проявлении своих эмоций. Чаще всего они вели себя нарочито грубо, считая, что доброта и ласка по отношению к детям может им навредить и они «забалуют». Родители в обращении с детьми, особенно не достигшими совершеннолетия, почти всегда использовали приказной тон, только малолетние могли рассчитывать на более мягкое обращение. Матери более оказывали ласки детям, чем отцы. ... Детей крестьяне наказывали мало и редко. Секли детей в редких случаях, чаще ограничивались угрозами. Если приходилось сечь, то это делал отец. В деревне существовала своеобразная система общественного воспитания. Крестьянский обычай признавал допустимым вразумлять, а при необходимости наказывать чужих детей».
⠀
В свой седьмой год рождения ребёнок становился отроком или отроковицей. В честь этого события ему выдавались первые в жизни порты (штаны) или длинная девичья рубаха. И с этого возраста детей активно привлекали к труду – разумеется, с учетом возрастных особенностей: работу давали по силам, постепенно увеличивая нагрузку, а в свободное время позволяли гулять и играть.

Поручения раздавали без лишних церемоний и перечить в ответ никому из отроков в голову не приходило. Авторитет отца был непререкаем и подчеркнуто поддерживался матерью и другими членами семьи. В то же время за успешно выполненное задание ребёнка всегда хвалили и поощряли, всячески подчёркивая, что он принёс пользу всей семье.

В первую семилетку жизни мальчик постигал многие азы крестьянского труда: его учили ухаживать за скотиной, ездить верхом, помогать в поле, а также – основам мастерства. Например, совершенно необходимым навыком считалось умение мастерить игрушки из различных материалов, плести лукошки и короба, и, конечно же, лапти, которые должны были быть крепкими, теплыми, непромокаемыми.

Многие 6- и 7-летние мальчишки уверенно помогали отцам при изготовлении мебели, упряжи и прочих необходимых в хозяйстве вещей.
Пословица «Учи дитя, пока оно поперек лавки лежит» не была в крестьянских семьях пустым звуком.

Нередко уже в 7-9 лет крестьянские мальчишки начинали подрабатывать «в людях»: родители отдавали их в пастухи за умеренную плату. К этому возрасту считалось, что чадо уже окончательно «вошло в разум», и поэтому необходимо научить его всему тому, что умеет и знает отец в полном соответствии с поговоркой «Дело учит, мучит, да кормит».
С 10 лет мальчики под наблюдением взрослых уже боронили поле, с 12-ти – пахали, а в 14 – наравне с отцами участвовали в любых полевых работах. В том, чтобы запрячь лошадь или выпасти скот, они также не видели ничего сверхъестественного. С 15-ти лет мальчик уже становился правой рукой отца и заменял его «в отлучках и болезнях». Это подтверждают и воспоминания старожила-сибиряка Павла Тараканова: «В 10 лет я уже был пастухом, в 13-14 лет на конях пахал землю, а в 15 - заменял отца во всех работах, когда он уезжал в город».

Но были вещи, которые детям не поручались – как ни упрашивай. Даже присутствие детей при забое животных и птицы не разрешалось. Всё, что было связано с убийством живого – было позволено только старшим