Собаки в очках и доведение девиц до обморока. Как чудил один из самых богатых москвичей XVIII века.

На одном из известных портретов, принадлежащих кисти художника Д. Левицкого, этот человек изображен совсем не так, как полагалось выглядеть русским аристократам второй половины XVIII века. Судите сами: вместо парадного костюма с наградами на нём - домашний халат и колпак, а стоит он, опираясь одной рукой на лейку, а другой - величественно указывая на горшки с цветами. Именно в таком простом домашнем образе садовода–любителя и человека со странностями пожелал остаться в памяти потомков Прокофий Демидов.

Состояние его отца, крупнейшего промышленника России, Акинфия Демидова, после его смерти и долгих судебных тяжб было поделено между тремя наследниками. Прокофию, который был старшим сыном, досталось 8 заводов: несколько лет он продолжал дело своего отца, но потом взял да и продал доставшиеся ему предприятия. А сам занялся более доходным делом — ростовщичеством. Он выдавал деньги под огромные проценты и сделал своими должниками многих известных людей: из-за долгов Демидову лишились имущества и архитектор Казаков, и поэт Сумароков. А для рекламы своих услуг Демидов умело играл роль чудака-богатея. Его чудачества вызывали негодование самой Екатерины II, а Пушкин в одном из писем назвал его «проказник Демидов».
⠀
Доходы Прокофия Акинфиевича были до того значительны, что он и сам не мог их определить. Это позволяло ему жить на широкую ногу и тратить деньги на любые свои желания. Все, кто бывали у него в гостях, поражались внутренней отделке его дома: масса золота, серебра и самородных камней ослепляла глаза, на стенах, обитых штофом и бархатом, красовались редчайшие картины, зеркальные окна и лестница были уставлены редкими растениями, на мозаичных полах лежали ковры из тигровых, собольих и медвежьих шкур, а на потолках были развешены золотые клетки с птицами всех стран света. Кроме того, по комнатам гуляли ручные обезьяны, орангутанги и другие звери, а в мраморных бассейнах плавали экзотические рыбы...

Но и это еще не всё! Посетители дома Демидова рассказывали, что в гостиной постоянно слышались мелодические звуки органов, искусно вделанных в стены, а в столовой - фигурные серебряные фонтаны били вином. Однако всё это великолепие было только внутри, в то время, как снаружи особняк был обшит листами обычного железа. Это архитектурное решение было связано с тем, что Прокофий Демидов страдал пирофобией - боязнью пожаров.
⠀
Когда Демидов выезжал из дома, все об этом непременно знали. Ведь ездил он по Москве не иначе, как в огромной колымаге, окрашенной ярко-оранжевой краской и запряженной тремя парами лошадей. На маленьких лошадях спереди и сзади сидели высокорослые ефрейторы, да так, что ноги их волочились по земле, а посередине – на паре огромных коней восседал карлик. Ливреи лакеев вполне гармонировали со всей этой процессией: одна половина их была сшита из золотого галуна, другая — из самой грубой ткани, одна нога лакея была обута в шелковый чулок и лакированный башмак, а другая — в онучи и лапоть. Когда же в моду вошло носить очки, Демидов надел очки на всех своих лакеев, слуг, лошадей и даже собак!
⠀
Зачастую его выходки выходили за рамки приличий. В его ботаническом саду, куда был свободный вход, Демидов приказал поместить вместо античных статуй - голых мужчин, которые пугали «любительниц редкой флоры», срывающих его цветы. Чтобы новые «статуи» смотрелись более реалистично, их посыпали толченым мелом. Много девиц тогда от страху попадало в обморок.

Вообще же, московский ботанический сад Демидова был лучшим не только в России, но и во всей Европе. Академик Петр Симон Паллас потратил немало времени, чтобы описать более 8 000 привезенных со всего мира и высаженных в саду Демидова растений. Как-то увидев, что садовник дотронулся голыми руками до особенно любимого им померанцевого дерева, с большим трудом и хлопотами перевезенного из Италии, Демидов приказал тотчас же его срубить и сжечь, говоря, что оно «загрязнилось». То же самое сделал он с дорогой каретой, выписанной из Англии, внутрь которой у него на глазах вошел кучер, собиравшийся стереть пыль с бархатных подушек...

В одно прекрасное и жаркое июньское утро Демидову пришла идея прокатиться в санях. Для этого он закупил всю находившуюся в Москве соль и велел посыпать ею трехверстное пространство аллеи, которая соединяла его подмосковное имение с дорогой. Проехавши два раза по импровизированному искусственному снегу между ощипанных берез (чтобы лето уподобилось зиме), Демидов, весьма довольный, возвратился домой и уже через минуту позабыл о своей оригинальной прогулке. Соль же, истоптанная копытами тройки, сделалась достоянием всякого, кто хотел ее подбирать.
⠀
Однажды зять Демидова пригласил его к себе на завтрак. Но тесть послал к нему вместо себя поросенка. Зять, уже хорошо изучивший его характер, принял поросенка с почетом, накормил досыта и доставил обратно в своей карете. Довольный поступком зятя, Демидов повелел зарезать поросенка, набить его шкуру золотом и отправить в подарок дочери.

Какую только окраску не принимали его чудачества: то он приглашал к себе тех, кто может, не двигаясь, простоять на одной ноге целый день, то тех, кто не моргнёт глазами в течение часа, сам же при этом непрестанно махал руками перед глазами испытуемого. Выдержавших испытание он щедро наделял деньгами, а проигравших — лично прогонял взашей с криком: «Вон поди, негодяй, не берись не за своё дело!» О его шутках и выходках можно говорить бесконечно. Валентин Пикуль в своей миниатюре «Цыц и перецыц» в литературной форме описывает его методы и способы общения с людьми. Сам же Прокофий в своих письмах признавался, что чудил сознательно.
⠀
Помимо трат денег на себя и свои развлечения, Прокофий Демидов занимался благотворительностью. Более миллиона рублей он подарил Московскому воспитательному дому и немало пожертвовал Московскому университету. Кроме того, Демидов на свои средства устроил при Воспитательном доме «родильный институт», выделив 20 тысяч рублей на эти цели, а так же на каждое открывающееся народное училище выделял по 100 тысяч рублей.

На деньги Демидова также было учреждено первое в России коммерческое училище, куда он сам же и набирал учеников, разъезжая по разным городам и уговаривая купцов.

Его щедрость не обошла стороной внимание императрицы Екатерины II, которая присвоила ему чин действительного статского советника. Правда, в милости у императрицы Прокофий Акинфиевич был до поры до времени - пока его чудачества не вышли за рамки безобидных...
⠀
Прокофий Демидов любил принимать у себя посетителей и просителей, вступал с ними в разговоры, выспрашивал о нужде и почти никогда не отказывал в помощи действительно нуждающимся. А над плутами и тунеядцами непременно потешался и глумился. Так, например, он вызывал желающих пролежать у него в доме на спине круглый год, не вставая с постели. Когда находился таковой, ему отводили особенную комнату и приставляли особых людей, которые ни днем, ни ночью не спускали с него глаз и удовлетворяли всем его требованиям в части кушаний и напитков. Если субъект выдерживал испытание, то получал в награду несколько тысяч рублей; в противном случае его беспощадно секли и выгоняли вон.
⠀
В Москве проживал один армянин, известный тогда всем под именем Тараса Макарыча, страстный игрок и пьяница. Как-то раз зашел он к Демидову поздравить его с праздником. Прокофий Акинфиевич обрадовался верному случаю позабавиться и предложил Тарасу Макарычу сыграть в карты с условием, чтобы проигрыш последнего отмечался у него на лице углем. Тарас Макарыч, конечно, согласился. В течение всей игры Демидов усердно подпаивал гостя самым крепким вином, так что тот скоро свалился на пол мертвецки пьяный. Тогда Прокофий Акинфиевич велел принести гроб, уложил в него своего партнера, связал ему крест-накрест руки, всунул пачку ассигнаций, приказал закрыть его крышкой, взвалить на дроги и отвезти к жене.

Подъехав к дому, где жил Тарас Макарыч, провожатый бросил его среди двора и скрылся. На лай собак сбежались хозяйка, жильцы и соседи. Увидев разрисованного углем Тараса Макарыча лежащим в гробу, они подняли страшный вой и крики, которые наконец разбудили «покойника». Можно только представить, какой испуг и изумление произвело на присутствующих такое неожиданное воскрешение из мертвых!

Один из заводских приказчиков Демидова как-то попросил у него денег, говоря: «Батюшка, Прокофий Акинфиевич, помогите! До того плохо приходится, что хоть в петлю лезь!»

«Денег дам, - отвечал Демидов, - только ты сперва повесься при мне; я никогда не видал человека, который бы добровольно лез в петлю. Ты сперва потешь меня, а потом уж и я тебя — выдумка-то твоя мне больно нравится. Удружи, и я твоим наследникам хоть 100 тысяч дам». Но через день всё-таки смилостивился и, отдавая требуемое пособие, только прибавил: «Видишь, какая у тебя подлая душонка; в кои-то веки, раз в жизни, задумал сделать неслыханное дело, да и то от трусости не посмел. Вперед уж лучше не хвастай, а не то я буду считать тебя за мошенника».
⠀
Статс-даме императрицы Екатерины II, графине Румянцевой, во время пребывания двора в Москве срочно понадобилось 5 тысяч рублей. Тщетно объездив всех своих знакомых, она наконец решилась обратиться за этой суммой к Демидову. Прокофий Акинфиевич, вообще не особо любивший аристократок, принял графиню чрезвычайно сухо и, выслушав просьбу, сказал:
— У меня нет денег для женщин вашего званья и происхождения, потому что мне некому жаловаться на вас, если вы не заплатите денег к сроку. Вы привыкли ставить себя выше закона, и сам черт с вами ничего не сделает!

Обиженная до слез графиня встала и хотела было удалиться, но Демидов удержал ее в дверях. «Послушайте! — сказал он.— Я готов услужить вам, но только если вы дадите мне такую расписку, какую я хочу»...
Расписка эта имела следующее содержание: «Я, нижеподписавшаяся, обязуюсь заплатить дворянину Демидову через месяц 5 тысяч рублей, полученных мною от него наличными деньгами. В случае же, если я сего не исполню, то позволяю о